Поросло травой
Шрифт:
– Ну тогда баран!
– Сам, ты, Фёдырыч, баран!
– Тишина!
– бас Христолюбского прогремел над собравшейся у участка толпой взбудораженных граждан.
– Валентин, по порядку рассказывай.
– Мы сносим клуб, по смете, всё утверждено и подписано. Правила техники безопасности не нарушаем. Здание забором обнесено. А они лезут, между прочим, - Седов укоризненно кивнул на деревенских.
– А нам, може, любопытно, как вы народное добро порушаете, - съязвила баба Дуня.
– Всё утверждено в райцентре! Туда все претензии!
– Евдокия Семёновна,
– Дальше, без таких подробностей.
– Основу здания, как вы знаете, мы снесли вчера. Сегодня с утра погрузили и вывезли весь строительный мусор. У меня грузовики туда-сюда солярки сожгли больше нормы, между прочим. А у нас смета!
– Короче!
– Сегодня дошли до подвала и фундамента. По смете новой застройки, старый фундамент нужно расширить...
– ... и углУбить, - буркнула баба Дуня, вызвав смешки в толпе.
– И когда был убран кусок цементной стены в дальнем западном углу, мы обнаружили труп, - закончил Седов, выжидательно глядя на участкового.
– Надо специалистов каких-то вызывать, наверное. Я не знаю, как у вас это положено.
– Разберёмся.
Христолюбский зашагал по улице к клубу, к тому, что от него осталось. Остальные потянулись за ним. Костик то и дело заезжал вперёд на своём велосипеде и возвращался обратно. Под ложечкой Ивана Павловича поселилось неприятное чувство. Будто он сошёл с ума и наглотался горячих гвоздей. Христолюбский старался ни о чём не думать, но мысленно возвращался к той старой истории о пропавшем студенте Серёже Толмачёве. Всё сходилось: исчез парень как раз, когда ставили опалубку фундамента. Никому и в голову не могло прийти, что где-то под этим бетоном лежит тело.
– А ведь тот угол-то раньше других треснул. Вот оно как! Это убитый-то так про себя напоминал. Эх, грешные мы! Там ведь и танцы были. На костях, слышь, выплясывали, - гудела рядом баба Дуня, до пенсии работавшая в клубе вахтёром.
Строительная площадка, огороженная сеткой, уже превратилась в место сбора половины деревни. Участковый следом за Седовым прошёл внутрь, затворив за собой калитку. Рабочие благоразумно держались в сторонке, у техники.
– Сюда, - позвал Седов, спускаясь по грубым ступеням в бывший клубный подвал.
Дальняя стена была разрушена наполовину, обнажая слежавшийся грунт. И там, среди комьев потревоженной земли, Иван Павлович увидел труп. Вернее фрагмент тела - костяк рёбер, нижнюю челюсть и рассыпавшиеся фаланги пальцев.
– Серёжа...
– выдохнул Иван Павлович, снимая фуражку.
– Что?
– не понял Седов.
– Людей, говорю, уводи. Работы на сегодня у вас кончились.
– Так у нас смета...
– заканючил бригадир, но перехватив взгляд участкового, быстро пошёл на попятный: - Окей, Иван Павлович. Мы на сегодня закончили.
– Михал Иваныч? Это Христолюбский из Окалинки. У нас тут убийство, - Иван Павлович уже говорил с начальство из райцентра. Телефон в его руке немного скользил от нервного пота.
– Докладываю...
– Почему вы решили, что это Толмачёв?
– молодой капитан из райцентра,
– Больше некому, - Иван Павлович в общих чертах рассказал коллеге о пропавшем студенте и поисковых мероприятиях.
Между тем из земли мало-помалу, с особой осторожностью извлекали скелетированное тело. Светлые длинные волосы облепляли череп подобно шлему. В лоскутах можно было с трудом опознать клетчатую ситцевую рубашку. Лучше всего сохранились джинсы и кожаные кроссовки.
– Стёпа, - позвал эксперт.
– Да, Сан Саныч, - Агеев и Христолюбский подошли ближе, склоняясь к яме.
– Время смерти я тебе точно не назову, но тело пробыло в земле около тридцати лет. Это навскидку.
– С четвёртого-пятого июня восемьдесят пятого, - сказал Иван Павлович.
– Это точно студент. Я помню, во что он был одет.
– Хм, отправная точка есть, - кивнул эксперт.
– Причина смерти - травма затылочной части черепа.
– А это не могло произойти посмертно?
– спросил Агеев.
– Определённо нет, - мотнул головой Сан Саныч.
– Волосы прикрывали пролом, земли там нет. Если бы тело повредили при строительстве, то наверняка занесли бы грунт внутрь. Но я, естественно, проведу ряд дополнительных экспертиз. И ещё, где-то тут у меня было...
Сан Саныч присел к своему чемоданчику, выуживая оттуда пластиковый пакетик. Он подал его полицейским:
– Вот это было, если так можно сказать в нашем случае, зажато в кулаке трупа. Лоскут пострадал при разложении тканей, но, думаю, я смогу что-нибудь с ним сделать.
Агеев посмотрел на мятую земляного цвета тряпочку и передал её Христолюбскому. Иван Павлович поднял пакет, рассматривая содержимое против солнца. Ему ничего не говорил этот обрывок ткани.
– Так мы поехали?
– Сан Саныч уже успел снять свой защитный комбинезон, надетый прямо на цивильную одежду.
– Да, давайте. Результаты?
– Как только, так сразу. Ты же меня знаешь.
– С чего начнём?
– спросил Иван Павлович, когда "труповозка" уехала.
– А давайте чаю? И вы мне ещё раз со всеми подробностями про восемьдесят пятый расскажете. Про июнь.
Офицеры пошли сквозь поредевшую толпу зевак, уставших ждать новых событий.
– А как мы? Нам-то что теперь делать?
– Седов буквально схватил их обоих за руки.
– У меня смета! У меня план летит ко всем чертям.
– Работайте, - разрешил капитан Агеев.
– С завтрашнего дня можете начинать. Показания ваших рабочих есть, место мы сфотографировали. Ну, а если что-то ещё найдёте, - сразу к Ивану Павловичу.
Где-то на другом конце Окалинки брехали собаки. Иван Павлович затушил сигарету в пепельнице и опёрся на перила веранды. Ночь шелестела листьями. Участковому снова не спалось. Вчера они допоздна засиделись с капитаном Агеевым. Работы предстояло много, причём работы не самой простой. Для начала следовало отыскать родственников Толмачёва и всё-таки провести сравнительную экспертизу. Оба прекрасно понимали, что это чистая формальность, ведь никто больше в тот период не исчезал.