Порождение двух миров
Шрифт:
– Не оставляй меня здесь. Умоляю... Не оставляй, Кейнерт!
Не отрывая своего взгляда от Клириэллы, он медленно подошел к углу, где лежали заготовленные ранее путы. Взяв их, Великий принялся обматывать её лапы, чтобы она не смогла прикончить сама себя.
Ирэль тщетно сопротивлялась. Разница в силе была чудовищна.
– Пожалуйста, Кейнерт! Стой! Остановись, прошу. Что... Что мне нужно сделать? Как мне заслужить твое прощение? Скажи! Ответь мне, Великий!
– Живи. Просто живи дальше здесь в одиночестве. В полумраке. Размышляй о том, что
Она в последний раз попыталась высвободиться и, выбившись из сил, тихо отчаянно завыла.
– Живи до тех пор, пока я не вернусь, чтобы вершить твою судьбу.
– Милый Кейнерт, прошу, не мучай меня, ведь вся моя жизнь - это мучение. Лучше убей.
– Нет, это слишком просто. Забудь о своем прошлом, о дневном свете и свежем воздухе, ласкающем крылья. Больше твои знания никому не понадобятся. Никто, кроме меня, не станет говорить с тобой.
– О Боги... Кейнерт, прошу, не надо!
– Жди моего возвращения и молись, чтобы я сдох. Ведь когда я вернусь - воплощу в жизнь самые худшие твои страхи. Тот, кто из прихоти убивает собратьев, не заслуживает сострадания.
Она перестала выть и с отрешенным видом вытянулась на полу.
– Я буду ждать, справедливый Кейнерт. Возвращайся...
Великий захлопнул дверь.
Шайнерт окликнул родителя во дворе крепости. Приземлившись рядом, он удивленно уставился на темно-бурые потеки, покрывшие лапы и грудь Кейнерта.
– Ты спускался в темницу с Клири, - обреченно произнес отпрыск.
– Она будет жить, - Кейнерт потер лапы одна о другую, пробуя очистить чешую от спекшейся крови, - Хорошо, что мы встретились. Я как раз хотел дать тебе указание... и предостережение.
– Слушаю.
– Клири нужна помощь. Приведи к ней местных чешуйчатых лекарей. Пусть обработают раны. А крылья...
– Ты лишил Клириэллу полета?
– бесстрастно уточнил Шайн.
– Это наказание за убийство собрата. Пусть чешуйчатые подлечат её, но так, чтобы она не смогла полноценно летать.
– Понял.
– Нужно следить, чтоб она не сдохла. Назначь кого-нибудь толкового, кому доверяешь, желательно зеленого, и проверяй лично. Возможно, кормить и поить её придется насильно.
Шайнерт с грустным видом опустил взгляд на брусчатку, которой был покрыт весь двор.
Клириэлла и раньше жила неполноценно, а теперь её жизнь превратится в сущий кошмар. Отпрыск жалел чернокрылую, хотя знал, какой чудовищный поступок она совершила. Жалел, потому что догадывался: Клири наверняка была в отчаянии, виной которому сам Кейнерт. Навязчивые мысли, побуждающие Шайнерта утешить болезную изувеченную ирэль, лезли ему в голову без конца.
– Что за предостережение?
– уточнил он.
– Будь с ней внимателен. Предельно внимателен. Если ты недооценишь хитрость и безумие Клири, то проблемы не заставят себя ждать. Не доверяй ей. Это первое. Второе - молчи сам, и следи за тем, чтобы никто не молвил Клири слова.
– Это тоже наказание?
– Да. Ты понял меня, сын?
Шайнерт многозначно кивнул.
–
– Ты добр. И наверняка уже хочешь утешить её, или как-нибудь облегчить участь. Особенно тяжело тебе будет после того, как увидишь раны. Клири не заслуживает твоей доброты, ясно?
– Я не скажу ей ни слова, и прослежу за тем, чтобы она не наделала очередной беды.
Кейнерт повернулся на юго-восток. Солнце близилось к закату, окрашивая небо и облака в теплые цвета.
– Не давай Лоригерту надурить тебя.
Шайнерт тряхнул головой.
– А он будет пытаться?
– Как знать. Он молод, умен и амбициозен. Можешь дать ему взбучку, если почувствуешь неладное. Я разрешаю...
Родитель и отпрыск усмехнулись.
Вскоре к ним подлетела Манориэлла. Провожая Кейнерта, она крепко обняла его. Шайнерт удалился, оставив их наедине.
– Возвращайся, Кейн, - тихо сказала Манори, - Я буду ждать. И дышала я на то, получится ли у тебя вызволить северную, или нет, - она вцепилась когтями ему в спину, оставив отметины, - Возвращайся живым! Ко мне...
– До встречи, милая Манори, - он пристально посмотрел ей в глаза.
Зеленая ирэль ласково лизнула его нос и отстранилась.
Кейнерт взлетел.
Глава 27. Ночь, которую запомнят.
Сумерки. Лес в нескольких верстах на юго-запад от центрального гнездовья.
Солнце уже давно скрылось за горизонтом, оставив после себя тусклое алое зарево. Для человека в глуши - это время самое тревожное. При слабом освещении видно лишь черные силуэты, повсюду мерещатся очертания неведомых тварей, затаившихся во мраке. Каждое движение ветвей привлекает к себе внимание и заставляет сердце ускориться, подготавливая тело к внезапной угрозе. Уж пусть лучше наступит ночь, где не видно ничего, и оттого будет спокойнее.
Черный густой хвойный лес простирался вокруг до самого горизонта. Местами виднелись массивные каменные глыбы - остатки древнейших гор, возвышающиеся над растительностью на два-три десятка локтей. На одной такой возвышенности сидел мужчина, облаченный в зеленый с черными пятнами балахон. Время от времени он отрывался от наблюдения за горизонтом, вставал на ноги и прохаживался по небольшому кругу, пиная попадающиеся камни.
На поясе с одной стороны у него была закреплена тщательно запечатанная торба, а с другой свисал меч в ножнах. Судя по странному горбу на спине - под балахоном надет походный баул.
Подняв свой взор на горизонт в очередной раз, он шумно вздохнул, повернулся к закатному зареву и вынул подзорную трубу. Судя по показавшимся очертаниям лица - этот мужчина был эльфом. Вне городов и рынков его собратья редко встречаются по стране летунов. Если эльфа распознают раньше времени - ничем хорошим это не закончится. А чем больше времени проходило, тем меньше шансов у него было подозвать нужного летуна. В темноте он не сможет различить окрас, и вся тщательно подготовленная затея накроется медным тазом.