Порождение тьмы

Ферринг Дэвид

Монстры запели свой гимн крови.

– Давай! – приказал Кастринг, перекрывая голоса поющих.

Конрад взглянул на темную фигуру, выкрикнувшую этот приказ, удобнее взялся за кинжал и взвесил его в руке, прежде чем метнуть в ночную тьму – прямо в горло Кастринга.

И вдруг кинжал был выбит из его руки. Шёлк, молча метнувшись к Конраду, сильно ударила его плечом. Не устояв на ногах, он упал в грязь и мгновенно откатился в сторону, думая, что сейчас кровавая дева набросится на него. Но ее целью был юноша из Остланда.

В его грудь вонзился

нож, и паренек издал долгий, пронзительный, душераздирающий крик. Он упал, а Шёлк склонилась над ним, продолжая орудовать своим страшным ножом. Через несколько секунд она отпрыгнула в сторону. В одной руке она держала нож, а в другой – кусок человеческой плоти. Это было сердце мальчика.

Которое продолжало биться!

Со стороны монстров раздался одобрительный рев, а дева почтительно положила сердце к ногам бронзовой фигуры.

Конрад попытался найти вылетевший из его руки кинжал, но не нашел и встал, заметив, что к нему решительно приближается темная фигура. Было слышно, как из смазанных маслом ножен с легким шорохом выходит меч.

Конрад медленно отступил, глянув через плечо, не подкрадывается ли со спины еще один убийца. Но когда он вновь повернулся к Кастрингу, между ними стояла тонкая стройная фигурка. Это была Шёлк, угрожающе занесшая над головой окровавленный нож, но угрожала она не Конраду, а своему господину.

Кастринг остановился и что-то сказал. Шёлк не ответила и не двинулась с места.

– Нет, ты действительно ей нравишься, – сказал Кастринг.

Делано засмеявшись, он вложил меч в ножны и ушел.

Шёлк обернулась к Конраду, их глаза встретились. Почему она не дала ему убить мальчика, а потом защитила от ярости Кастринга? Почему спасла Кастринга, в последний момент выбив кинжал из руки Конрада? Он не мог ответить на эти вопросы. Впрочем, какой бы ни была причина ее поступка, они оба были обречены.

Тени, окружавшие алтарь, растворились во тьме, оставив Конрада и деву возле тела мальчика и трупов пленников, лежавших у бронзового алтаря Кхорна.

Взглянув на Шёлк, Конрад неожиданно понял, кем она была когда-то: человеком.

А еще он понял, что наступил момент, которого он так долго ждал. Настало время пробуждения.

Конрад пошел в сторону, Шёлк последовала за ним. Над рекой возвышался небольшой утес, и Конрад направился туда. Остановившись, он увидел, что дева занесла нож, замер – но нож полетел в поваленное дерево, лежавшее рядом с ним. Вонзившись в ствол, нож завибрировал. Начала всходить Маннслиб, бросая из-за горизонта серебристый свет и освещая все вокруг гораздо ярче, чем мрачная Моррслиб. Где-то внизу, в долине, тихо шумела река. Краем глаза Конрад заметил, что на ее берегу что-то поблескивает. Это в лунном свете блестел металл.

Теперь он знал, что ему делать.

Тесно прижавшись к нему, дева заглянула ему в глаза. Он ненавидел ее, ненавидел люто, но сейчас он вспомнил о том, что подумал, когда впервые увидел ее и Атлас: что женщин прекраснее он не видел ни разу в жизни.

До сих пор Конрад не думал о ее теле;

однако этой ночью он решил отдать последнюю дань существу, которое когда-то было человеком и давно забыло, что значит быть женщиной.

Тело танцовщицы, к удивлению Конрада, оказалось теплым и нежным. Он старался не замечать, что оно выпачкано в крови, не замечать ее дикого взгляда, раздвоенного языка и хвоста. Он опустился на землю, позволив ей лечь сверху, словно продолжая исполнять свою роль подчиненного.

Она перестала быть животным, а он им стал. Когда она закричала, это не был леденящий душу крик мутанта, это был крик женщины в момент наивысшего наслаждения. А он только зарычал, хрипло и примитивно, как животное.

Так начиналась любая жизнь, и Конрада, и самой Шёлк до того, как Хаос исказил ее тело, украл и извратил ее душу.

Конрад потянулся, протянул руку за спину девушки и впервые позволил ей припасть губами к его губам.

Они тоже были теплыми и нежными. Они поцеловались – и это был поцелуй смерти.

Шёлк издала тихий вздох, когда клинок вошел ей в спину и пронзил сердце. Их глаза встретились в последний раз – в глазах девушки стояли слезы. Откинувшись назад, она улыбнулась и умерла так быстро, словно была человеком.

Осторожно уложив ее на землю, Конрад встал. Вытащив нож, взглянул на берег реки, стараясь разглядеть то, что заметил несколько минут назад, – блеск доспехов.

Бронзовых доспехов.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сжимая в руке нож, Конрад помчался вниз, во тьму. Ему наконец-то удалось вырваться из плена, и теперь он преследовал таинственного бронзового рыцаря.

Вот почему он пробыл у Кастринга так долго – он почти видел, что с ним что-то случится, только не знал, что именно, поскольку до этого события было слишком далеко.

Закованный в доспехи всадник скрылся из виду, но это не означало, что он исчез, просто в этом месте было темно и густо росли деревья.

Он убил Шёлк, она умерла в тот миг, когда почувствовала, что снова становится человеком.

Конрад сожалел лишь об одном; что не успел убить Кастринга. Но у него уже не было времени возвращаться в лагерь и мстить. Едва заметив бронзового рыцаря, он забыл обо всем и бросился за ним. Он должен его догнать, прежде чем вновь потеряет его след.

Конрад спотыкался, скользил, падал и натыкался на деревья, но, не обращая внимания на боль, продолжал бежать, чтобы в следующий миг снова кубарем покатиться по земле, зацепившись за ветку. Вылетев очертя голову на вершину холма, он снова споткнулся и полетел по скользкому склону.

Его спасла река – с громким плеском он упал в воду, совсем рядом с острым камнем. Вынырнув, Конрад попил ледяной воды, затем подплыл к каменистому берегу.

Присев передохнуть, он принялся рассматривать свои синяки, ссадины и царапины. Кинжал он не потерял, как и в тот день, когда спасался от монстров, напавших на деревню. Кинжал был его единственным оружием.