Порождение зла

Olivia Driar

Мэтью чуть опустил глаза. Иола проследила за его взглядом и увидела, как руки ее загорелись непроизвольным огнем. Но на кандалы это никак не подействовало, ведь металл из которого они сделаны, не подвластен магии.

— Однажды ты сожгла мою деревянную игрушку, — вспомнил он.

— Потому что ты меня ударил, и я разозлилась, — припомнила Иола ему.

Тогда он толкнул ее и Иола ударилась лбом о стену. Они играли во что-то, в руках Мэтью была деревянная игрушка рыцаря, которую он обожал. Но, ударив ее, он вызвал в ней непроизвольное возгорание, и

игрушку Иола нехотя спалила. Это было как раз в тот день… когда она возвратилась домой из Лунной академии на недолгие каникулы.

— Дело в том, что ты мне просто всегда завидовал. — Иола грустно ухмыльнулась. — С самого детства причина твоей ненависти была в том, что я обладаю силой, а ты — нет!

Он ударил Иолу по лицу, и она, не удержавшись, упала на каменный пол. Правая часть лица, на которую уже не первый раз за день пришелся удар, болезненно заныла. Иола подняла голову, но растрепанные волосы, упавшие ей на лицо, мешали нормально разглядеть брата. Она сдула с лица светлый локон и улыбнулась кровавой губой.

— Ты жалок, Мэтью! — вскричала она. — Все, что ты делал и делаешь до сих пор, это из-за зависти. У меня была игрушка, но у тебя ее нет. И ты возжелал ее больше, чем что-либо. Ты убил нашего отца!

— Нет! — Он присел на одно колено и прошипел, как змей. — Его зарезала ты, Иола. Ты!

— Я тебя просила не открывать тот сосуд, — напомнила Иола и, выплюнув кровавую слюну, продолжила: — говорила тебе, что от него исходит сильная черная энергия. Это опасная вещь! Говорила ведь, много раз. Но ты меня не послушал! Зависть тебя ослепила, Мэтью!

Мэтью родился без магии, в отличие от его сестры, которую природа наделила силой древних амуров. И поэтому он ее ненавидел. Им все эти годы руководила злоба, подпитываемая ревностью к ее силе.

— Его убила ты! Ты! — он вышел из себя и взялся за голову, — ты убила нашего отца! Зарезала его, как скота!

— Вынуждена была, потому что это был больше не он, — вставая, Иола прокричала на весь зал, — это был больше не папа! И в этом виноват ты!

Иола, к сожалению, помнила те дни лучше, чем многие другие дни. Она помнила, как король Бефроры стремительно менялся. Как его глаза почернели, словно в них наступила кромешная и вечная ночь. Как он не понимал, что делал и будто выполнял чей-то приказ. Как он забыл не только дочь и ее имя, но и себя самого. Он забыл, кто он и невольно превратился в верного слугу нечистых сил. Вошедшая в него чернота завладевала его телом и рассудком. И единственным способом остановить это было убить его. Только так она могла освободить отца от нечисти, проникшей в его тело. И она сделала это.

— Тот сосуд, — сказал Иола, немного успокаиваясь, — где ты его нашел?

Он молчал.

— Ты мне говорил, что нашел его, — вспомнила Иола. — Где? Откуда ты его выкопал?

Словно в бреду, Мэтью промолвил:

— Я его не находил.

Иола замерла. Ей показалось, что сердце перестало биться.

— Что значит не находил? — Она затаила дыхание. — Тебе его кто-то дал?

Он только посмотрел на нее, но

не ответил. Всего на мгновение Иола разглядела в его глазах сожаление. Вскоре эта мимолетно промелькнувшая искра исчезла, как будто ее никогда и не было.

Он подозвал двух стражников, стоящих у двери.

— Мне сказали, что ты придешь, — сказал Мэтью, мрачно добавив, — и я должен кое-что сделать.

— Что?

— То, что откроет мне все двери, — он говорил это с горящими желанием глазами, — то, что сделает меня сильным.

Иолу по приказу Мэтью с двух сторон схватили стражники.

— Отпустите! — крикнула она им, но ее никто не послушал. Иола уставилась на брата. — Что ты хочешь сделать?

— Убить тебя, — улыбнулся он и достал из ножен кинжал.

Глава 42

Иола вырывалась, но все было бесполезно. Крепкие руки стражников не ослабляли хватки.

— Ты убьешь свою сестру?

Иола предприняла тщетную попытку достучаться до Мэтью и, пробившись через его призму непомерной зависти, показать, что он делает.

— Ты же сама желала меня убить. — Он приблизил к ее горлу холодное лезвие. — Ты бы меня пожалела?

Иола подняла на него глаза. Пощадила бы она его? Будь в ее свободных от кандалов руках кинжал, пожалела бы Иола брата?

Она не могла врать, поэтому промолчала. Правда есть правда, и скрывать ее — проявить трусость. Она бы убила его за все, что он сделал. Убила бы, как убила Кайла. Но сейчас все против Иолы. Руки у нее связаны, а кинжал держит Мэтью.

Она закрыла глаза. Наверное, в этом и заключается ирония судьбы. Заклятыми врагами становятся, казалось бы, самые близкие друг другу люди. Те, кто одной крови, но совсем из разных миров. Те, кто должны заботиться друг о друге, любить и защищать, а не желать уничтожить.

Но перед смертью Иола хотела бы кое-что знать. Она распахнула зеленые глаза, уставив твердый взгляд на брата.

— Скажи мне, кто тебе приказал меня убить?

— Какая разница? — усмехнулся он.

— Скажи, — потребовала она, а потом, смягчив тон, попросила, — назови имя.

— Ты знаешь его, — ответил он, склонившись над стоявшей на коленях Иолой, — ты его не видишь, но он за тобой наблюдает. Он знает, где ты и что ты делаешь. У него везде есть связи, у него сила и могущество.

Иола увидела на его груди знакомый медальон. Черная шестиконечная звезда на переплетной нити свисала с шеи Мэтью. Она слишком часто видела этот знак. На своей ладони, на медальоне Кайла и вот теперь у Мэтью. Если раньше сомнения и были, то теперь они окончательно рассеялись. Хозяин Кайла и Мэтью — один и тот же человек. Но кто такой Марак?

— Передашь папе, — шепотом сказал Мэтью, крепче сжав рукоять кинжала, — что мне жаль. Жаль, что все так сложилось.

Иола встретилась с ним взглядом, и увидела в его глазах непоколебимую решимость. Он не обманывает, не притворяется. Он, правда, убьет Иолу.