Порожденная иллюзией
Шрифт:
Стучат в дверь, и мама идет открывать. В гримерку заходят Жак и Оуэн – оба смотрятся настоящими франтами в своих превосходных костюмах. Я бросаю на Жака подозрительный взгляд из-под ресниц. После стычки с миссис Линдсей я почти забыла о его бегстве из нашего дома. Зачем он приходил, если не с мамой увидеться? Сердце замирает. Возможно ли, что Жак встречался с Коулом? Но зачем?
Оуэн театрально оглядывает меня с ног до головы и говорит, прерывая мои размышления:
– Кое-кто сегодня великолепно выглядит.
Несмотря
Я закатываю глаза, и он ухмыляется.
– Сегодня великолепны сразу две особы, – говорит Жак, и голос его полон восхищения. Я впиваюсь в него взглядом, но импресарио слишком занят, пожирая глазами мою маму, чтобы заметить.
Привыкшая к мужскому обожанию, мама принимает комплимент гораздо лучше, чем я. Она склоняет голову и смотрит на Жака сквозь длинные накрашенные ресницы:
– Ох, Жак, бьюсь об заклад, ты говоришь это всем своим клиентам.
– Не всем, дорогая. Уверен, что Клайд и его говорящая лошадь такого бы не оценили.
– Разве что лошадь, – вставляет Оуэн, и все смеются. – Я не против стоять тут и шутить хоть весь вечер, но нам с Анной пора. Нас ждут друзья.
– Куда вы идете? – спрашивает мама, пока я ищу палантин из искусственного меха, который она мне одолжила.
– В местечко под названием «Коттон», – отзывается Оуэн.
Мама протягивает мне накидку:
– Дорогая, могу я минутку поговорить с Оуэном наедине?
Я прищуриваюсь, но она смотрит в ответ широко распахнутыми невинными глазами. Вздохнув, я сдаюсь.
– Я буду ждать тебя в фойе, – говорю Оуэну.
На своих кубинских каблуках я спешу по коридору, обходя двух привратников, уже приступивших к уборке. Надеюсь, Оуэн не пожалеет, что пригласил меня.
– Анна.
От одного взгляда на него мое сердце болезненно сжимается.
– Привет, Коул.
– Ты сказала, что мы можем встретиться позже. Позже наступило. – Усмешка освещает его лицо.
Почему внезапно так хочется плакать? Но тут я вспоминаю, как Коул говорил с миссис Линдсей, и беру себя в руки:
– Сегодня пятница. Ты знал, что в пятницу у меня свидание.
– Вот ты где, – раздается за спиной голос Оуэна. – Я уж решил, ты заблудилась.
Коул быстро переводит взгляд, лицо его неподвижно.
– Привет, старина, – кивает Оуэн. – Что ты здесь делаешь? Готова как следует поплясать?
Коул не обращает на него внимания и, отвесив мне легкий поклон, отходит с дороги:
– Прошу, не позволяйте мне вас задерживать.
– О, мы не позволим, – весело отзывается Оуэн и, подхватив меня под локоть, уверенно ведет дальше
– Может, завтра? – Я оглядываюсь, разрываясь между гневом и сожалением, но сосед на меня не смотрит.
Его взгляд направлен на Оэна, и в глазах клубится темная враждебность.
Непослушными пальцами я закрепляю палантин на плечах. Оставлять Коула в коридоре не хочется, но чего он ожидал, появившись без предупреждения? Не говоря уже о его дружеских встречах с кем-то, кто желает мне навредить.
Оуэн нахлобучивает черную фетровую шляпу и накидывает шерстяное пальто. Он выглядит очень элегантно в узком двубортном пиджаке и мешковатых брюках. Интересно, что бы на танцы надел Коул? Если он вообще ходит на танцы.
– Твоя мать – это нечто, – смеется Оуэн, открывая передо мной дверь.
– Что она тебе сказала? – спрашиваю, когда мы выходим из театра.
Оуэн качает головой:
– Сказала, чтобы ты повеселилась от души, но завтра у вас представление, так что лучше бы мне вернуть тебя в целости и сохранности.
Он придерживает для меня дверцу, и я сажусь в машину. Здесь так холодно, что я вижу свое дыхание в свете уличного фонаря. Оуэн оббегает автомобиль и запрыгивает в салон.
– Готова хорошо провести время, куколка?
Я улыбаюсь:
– Только если перестанешь называться меня куколкой. Я не кукла и никогда ею не была.
– «Красотка» сработала бы лучше? – Он усмехается, показывая, что поддразнивает меня.
– Как насчет просто Анны?
– Конечно. Итак, ты готова повеселиться от души, Просто Анна?
Я смеюсь, чувствуя легкость в груди. Возможно, подход Оуэна верен. Почему все вечно должно быть серьезным?
* * *
Едва мы заходим в «Коттон», я понимаю, что и в другом Оуэн прав: клуб, безусловно, именно то место, где можно повеселиться от души. Воздух здесь густой и дымный, а музыка – громкая и напористая. Оуэн ведет меня по краю зала в форме подковы мимо множества столиков и искусственных пальм. Я верчу головой, разглядывая женщин в ярких цветных платьях, пелеринах и шляпках. Некоторые шляпы поистине поразительные: украшенные перьями и столь блестящим бисером, что глазам больно.
Оуэн подводит меня к длинному столу, за которым уже собралось человек шесть или семь. Парни бурно приветствуют моего спутника, а девушки бросают на меня любопытные, но не совсем дружелюбные взгляды.
– Это Анна, я вам о ней рассказывал! – кричит Оуэн, когда мы втискиваемся на пару свободных стульев, возникших словно из ниоткуда. – Анна, это все.
Я мельком улыбаюсь. Как по волшебству передо мной появляется напиток, а одна из дам предлагает мне сигарету. И я беру, хотя вообще-то не курю. Но все остальные за столом курят, мне неловко отказываться.