Порт-Артур (Том 2)
Шрифт:
– Очень рад вас видеть, Сергей Владимирович. Зачем изволили пожаловать в эту юдоль печали и страданий?
– приветствовал он Звонарева.
Прапорщик объяснил причину своего посещения.
– Жаль, жаль! Я полтора месяца продержался на старой позиции. Правда, днем у меня не было никакого движения на батарее, и стрелял я лишь изредка, в крайнем случае. Постараюсь возможна скорее вернуться в строй.
В палату вошла сестра - высокая стройная блондинка. Она, улыбаясь, подошла к капитану.
– Пойдемте, я
– На позиции он умрет на другой же день от тоски по вас, Лолочка.
Сестра улыбнулась и вышла. Вениаминов последовал за ней, сразу сильно захромав. В дверь опять постучались.
– Еще гости. Войдите!
– отозвался уже немолодой офицер-стрелок.
В палате появилась Варя.
– Где Вениаминов?
– обратилась она к Звонареву, ни с кем не здороваясь.
– Здравствуйте, очаровательная незнакомка!
– подчеркнуто вежливо приветствовал ее пожилой офицер.
– Прошу меня простить за мою невежливость.
Я очень тороплюсь.
– И Варя низко присела перед ним. Пойдем в перевязочную, - повернулась она к прапорщику, узнав, где капитан.
По коридору о, ни прошли до самого конца.
– Подождите здесь, а я загляну туда.
– И девушка скрылась за дверью.
Вскоре она появилась вместе с капитаном.
– Я вас немедленно бы выписала, вы совсем здоровы, - говорила она сердито, - а эту сестрицу в кавычках удалила бы из госпиталя. Такие особы только мешают работать.
– Кто это так не понравился вам?
– спросил Звонарев.
– Наша Лолочка! Варя у нас человек строгих нравов и никакого легкомыслия не допускает, - ответил Вениаминов.
– Здесь имеются врачи, которым предоставлено судить о целесообразности пребывания в госпитале той или иной особы...
– заикнулся было прапорщик.
– ...и которые сами готовы ухаживать за такими "сестричками", - не замедлила принять вызов Варя.
– Пошли к главному врачу получать документы и деньги, - предложил капитан.
– Я решил вернуться на Саперную.
Все трое отправились во двор, где помещалась канцелярия госпиталя.
В коридоре они опять встретились с Лолой.
– Я слыхала, что вы выписываетесь, Петр Ерофеич, и что косвенной причиной этого являюсь я?
– И она вскользь взглянула на Варю.
– Я не могу быть на вас в претензии, очаровательное создание, хотя и с большой грустью расстаюсь с вами, - рассыпался Вениаминов, но, заметив свирепый взгляд Вари, поспешно распрощался.
Через полчаса все трое уже шли по набережной.
С балкона вслед уходящему капитану махала платком Лолочка.
– Не смейте оборачиваться!
– зло прошипела Варя Звонареву, когда он захотел ответить на прощальное приветствие.
– К вам-то оно ни с какой стороны не относится.
Пройдя несколько кварталов, Вениаминов свернул к своей квартире.
– Теперь пойдем к Акинфиевым, -
– А если она там?
– боязливо заметила девушка.
– Вы же сами признали, что она исправилась.
– Конечно, это так, но все же...
– замялась Варя.
– Я как-то не могу заставить себя относиться к ней, как к порядочной женщине, - призналась она.
– При ближайшем знакомстве вы быстро измените свое мнение о ней, убеждал Звонарев.
Варя все же с некоторым смущением подошла к квартире Акинфиевых. Дома их не оказалось.
Войдя в комнаты. Варя тотчас же принялась внимательно разглядывать всю обстановку, при этом на ее лице застыло выражение детского любопытства, смешанного с некоторой брезгливостью.
– Грязь, беспорядок, надо все перемыть и перечистить, - распорядилась она, осмотрев кухню.
Матрос-денщик удивленно поглядывал на новоявленную хозяйку, но возражать не посмел.
Заглянув затем в буфет, Варя окончательно рассердилась, обнаружив и там полный хаос. Забыв обо всем, она принялась наводить порядок. Денщик только поспевал выносить на двор мусор и грязную воду.
– Жду вас в шесть часов вечера к обеду, а пока можете уходить, приказала она Звонареву.
Прапорщик повиновался.
На батарее он застал прихрамывающего Вениаминова. Окруженный солдатами, капитан подробно расспрашивал обо всем происшедшем в его отсутствие.
Начавшаяся на фронте усиленная канонада отвлекла их внимание. Оба офицера отправились на наблюдательный пункт.
Полуденное солнце ярко освещало лежащие впереди сопки. Простым глазом можно было разглядеть, как осадные батареи сосредоточили огонь на Кумирненском и Водопроводном редутах. В этом районе начали скапливаться японские резервы. Была видна перебежка отдельных групп и цепей.
– Попахивает новым штурмом, - заметил Вениаминов.
– Мы могли бы хорошо обстрелять отсюда неприятельские резервы, но батарея, как назло, не действует.
– Пойдемте на Зубчатую, может, хоть она откроет огонь, - предложил Звонарев.
– Командиром там некто Страшников, недавно переброшен с Тигрового Хвоста, невероятный трус. Он скорее умрет, чем решится стрелять без приказания из Управления артиллерии.
Когда нужное приказание было получено, Звонарев отправился на Зубчатую гору. Она находилась всего в нескольких десятках саженей от Стрелковой, за неглубокой лощинкой. В отличие от последней, фронт ее имел вид дуги, и орудия смотрели в разные стороны, но при этом она была прекрасно замаскирована.
За батареей под прикрытием обрывистого склона горы виднелись палатки и землянки стрелкового резерва. Тут же жил и сам Страшников. Он сидел у входа в свое убежище и грелся на солнце. Несмотря на летнее время, капитан был в пальто и с шарфом на шее. Он любезно пригласил Звонарева выпить стакан чаю.