Порт-Артур. Том 2
Шрифт:
Звонарев обещал на следующий же день побывать на Залитерной.
– Не сносить Чижу головы, – заметил Борейко, когда Харитина и Вася вышли. – Убьют его солдаты.
На следующий день прапорщик отправился на Залитерную. Подойдя к батарее, Звонарев увидел трех солдат, стоявших под винтовкой, в их числе Ярцева и Зайца. Перед ними расхаживал Чиж.
– Я вас, сволочей, научу, как служить! Сгною под винтовкой, распустились, мерзавцы! – бесновался он, поднося кулаки к лицам солдат.
По команде солдаты повернулись и пошли по направлению к наблюдательному
– Станете в ста шагах впереди пункта! – крикнул им вдогонку Чиж. – Здравствуйте, Сергей Владимирович! – приветливо обратился он к прапорщику. – Какие новости?
– По-видимому, начинается новый штурм крепости. Поэтому рекомендуется солдат далеко от батареи не усылать. Не ровен час, прорвутся японцы на Залигерную, как в августе. Тогда каждый человек будет на счету, – ответил Звонарев.
– Зачем изволили пожаловать на Залитерную? – поинтересовался Чиж. – Я тут совсем пропадаю от холода и сырости в обществе тридцати вшивых канониров и одной грязной солдатской шлюхи. Быть может, вы не откажете замолвить за меня словечко перед его превосходительством, вашим будущим тестем?
– Я не собираюсь стать родственником Белого, – сухо ответил прапорщик.
– Что же вы скромничаете, Сергей Владимирович! Все в Артуре говорят о вашей свадьбе с мадемуазель Белой.
В это время с горы показались артиллеристы с раненым на руках.
– Никак, кого-то убило. Уже не моего ли Егорушку? – вскрикнула вышедшая из кухни Харитина и бросилась им навстречу.
Прапорщик поспешил за ней. Раненым оказался Заяц. Пуля ударила ему в бедро, как только он стал под ружье на указанное штабс-капитаном место. Артельщик был без сознания. Из наскоро перевязанной раны падали на землю густые капли крови. Звонарев пощупал чуть заметный пульс и велел отнести раненого в офицерский блиндаж. Но Чиж решительно воспротивился этому.
– Наполовину представляется, жидовская морда! – брюзжал он. – Ему и на кухне хорошо, а вы-марш обратно на место! – обернулся он к Ярцева и другому солдату.
– Казните нас здесь, вашбродь, а под расстрел мы не пойдем, – угрюмо ответил Ярцев.
– Что? – взвизгнул штабс-капитан. – Да я тебя изувечу! – И он с кулаками бросился на солдата.
Не помня себя от возмущения, Звонарев бросился вперед и стал между Ярцевым и Чижом.
– Как вы смеете, прапорщик, мешать мне, когда я наказываю солдата! – заорал Чиж.
– Мордобой не предусмотрен в числе дисциплинарных взысканий, – едва сдерживая себя, проговорил Звонарев. – Кроме того, подобное обращение с солдатами недостойно культурного человека.
– Молчать! Прочь с дороги! – Шгабс-капитан вновь ринулся к Ярцеву, по Звонарев его не допустил, схватив руку.
Чиж рывком освободил руку и, выхватив револьвер, направил его на прапорщика. Ярцев изо всей силы ударил штабс-капитана по руке. Грохнул выстрел. Пуля пролетела мимо. Тогда с искаженным от ненависти лицом Чиж один за другим два раза выстрелил в живот Ярцеву. Солдат со стоном повалился на землю. В то же мгновение Харитина кинулась на штабс-капитана
Сбежавшиеся на выстрелы солдаты отнесли в блиндаж смертельно раненного сказочника и с трудом оттащили молодую женщину от избитого, исцарапанного Чижа.
– Подать мне винтовку, – прохрипел Чиж, – я должен кровью этой шлюхи смыть нанесенное мне оскорбление.
– Вы арестованы, господин штабс-капитан, – заявил Звонарев. – Отвести его благородие в блиндаж и выставить к дверям часового, – распорядился прапорщик.
Чиж пытался сопротивляться, но двое солдат подхватили его под руки и поволокли в блиндаж.
Звонарев по телефону сообщил о происшествии Борейко и спросил, что ему делать.
– Японцы готовятся штурмовать форты и батареи. Принимай командование на Залитерной, а потом донеси обо всем Белому. Присмотри, чтобы Чижик не вздумал улететь, а то солдаты бросятся за ним и растерзают его на части.
– Я сам готов немедленно прикончить его.
– Самосуда не допускать! – предупредил Борейко.
Звонарев зашел в блиндаж к раненым. Заяц пришел в себя и тихонько стонал. Ярцев был в агонии. Харитина тихо плакала над ним.
– Неужто штабс-капитану ничего не будет за сегодняшнее смертоубийство? – чуть слышно спросил артельщик, узнав Звонарева.
– Что бы там ни было, а от меня он не уйдет – своими руками смертью казню душегуба проклятого! – крикнула Харитина. – А потом опять в стрелки пойду…
Грохот орудий заставил Звонарева поспешить на командный пункт.
Затрещал телефон, из штаба фронта передали приказание поддержать огнем Куропаткинский люнет.
Первые же снаряды, пущенные с Залитерной, легли очень удачно. Штурмующие колонны японцев залегли, а затем начали откатываться назад.
Соседние батареи присоединились к Залитерной, и японцы в беспорядке побежали. Русская артиллерия преследовала их своим огнем. К трем часам дня штурм на всем участке был отбит.
Воспользовавшись затишьем, прапорщик прошел на батарею. Уже издали были слышны плач и причитания Харитины. Звонарев понял, что Ярцев скончался. Возле кухни Белоногов с несколькими солдатами на скорую руку сбивали гроб для сказочника. По заведенному обычаю, всех утесовцев, где бы они ни умирали, – на позициях ли, в госпиталях, – хоронили на кладбище около Электрического Утеса, за небольшой скалой, у самого моря. За время осады там выросло несколько десятков небольших солдатских надмогильных крестов.
С батареи литеры Б тоже пришли солдаты проститься с покойным. Пришел и Борейко. Он долго смотрел в лицо Ярцева, затем положил земной поклон.
– Прости, сказочник, если когда ненароком обидел, – с чувством проговорил он. – А с убийцей твоим мы посчитаемся.
Затем он обернулся к Харитине и погладил ее по голове.
– Не кручинься, ты молода, найдешь еще себе человека по сердцу.
Блохин наскоро простился с Ярцевым, но зато долго шептал что-то на ухо Харитине.
Заметив движение на батарее, Чиж потребовал к себе Звонарева. Прапорщик подошел.