Порт-Артур. Том 2
Шрифт:
– Ишь японец всурьез серчает, – зубоскалил Нюрин, комендор ютового орудия, старательно наводя свою пушку на врага.
Не успел он выстрелить, как снарядом противника снесло кормовой мостик, сбило машинные вентиляторы, а один из осколков впился в левый бок комендора.
– Да что же это, братцы! – испуганно вскрикнул он и медленно повалился на палубу.
Стоявший неподалеку Штер был ранен в плечо.
– Не везет, черт возьми! – говорил он, морщась от боли. – Перевяжите-ка меня кто-нибудь.
Двое матросов тут же наскоро забинтовали рану, и Штер остался в строю.
Сражение становилось
Вдруг «Новик» весь вздрогнул. Огромный столб черного дыма взвился на шканцах. Осколки снаряда полетели на мостик, разбив штурманскую и повредив командирскую рубку. Двое сигнальщиков и рулевой, обливаясь кровью, покатились на палубу.
Штуртросы оказались перебитыми, и управление перенесли в румпельное отделение, где рулевой привод еще действовал. Между тем японцы хорошо пристрелялись и несколькими попаданиями подряд нанесли «Новику» три подводные пробоины, сквозь которые хлынула вода. Ютовое орудие, выбитое снарядом из цапф [29] , взлетело на воздух и придавило трех человек из пожарного дивизиона.
В дыму разрывов матросы метались по палубе, наскоро исправляя повреждения. Стрельба не прекращалась ни на минуту. То и дело вспыхивали выстрелы, гремели о палубу стреляные гильзы орудийных патронов. Лязгали открываемые и закрываемые орудийные замки, нории [30] с шумом подавали на палубу новые патроны.
[29]
Цапфы – выступы посредине ствола орудия, вставляются в цапфенные гнезда орудийного станка.
[30]
Нория – приспособление для вертикальной подачи снарядов из трюма.
Наконец «Новику» удалось повернуть к берегу и разойтись на контргалсах с японским крейсером, который имел тоже весьма плачевный вид. Передняя мачта была снесена до половины, все три трубы исковерканы, заметен был сильный крен и рысканье на курсе, что говорило о потере способности управления крейсера.
«Новик» продолжал стрелять даже тогда, когда японцы прекратили огонь. Офицеры силой оттаскивали комендоров от пушек.
– Вашбродь, дозвольте еще один разок по японцу садануть, – упрашивали комендоры. – В самого ихнего командира попадем.
– Вали, только это будет последний выстрел, – уступил Штер. И выстрелы загремели один за другим.
Японский корабль был хорошо виден на светлом вечернем небе. Четко вырисовывались две его мачты с тремя дымящими трубами между ними. Вдруг против средней трубы взвилось зеленоватое пламя и поднялось негустое облако дыма. В следующий момент, когда дым разошелся, средней трубы не оказалось на месте, а вместо нее чуть возвышались бесформенные обломки.
– Ура! – пронеслось по крейсеру, и смолкнувшая
Японцы поспешили повернуться кормой к «Новику» и стали медленно удаляться.
– Полный вперед! – скомандовал при виде этого Шульц, но машины как раз в этот момент отказали, пар сел в котлах, холодильники начали перегреваться.
Шульц с сожалением взглянул на уходящий японский крейсер и повернул к Корсаковскому посту. Порембский быстро осмотрел повреждения: три подводных пробоины в корме, затоплены рулевое и сухарное отделения и кормовой патронный погреб. Вследствие этого корма села на три с лишним фута. Через пробоину у ватерлинии вода проникла в каюту старшего офицера и затем по коридору стала заливать кают-компанию и другие офицерские каюты. Половина котлов бездействовала.
Выслушав доклад Порембского, Шульц отчеканил:
– Ввиду тяжелых повреждений, полученных нами, я решил взорвать крейсер.
– Что?! – изумился лейтенант. – Впереди у нас целая ночь. За это время мы справимся с главнейшими повреждениями.
– Свозить команду на берег и приготовить всех к взрыву! – скомандовал Шульц.
Никто не двинулся с места.
– Братцы, да что же это такое? – выкрикнул Кащенко. – «Новик» хотят затопить, как негодный брандер!
– Попытаемся сперва справиться с течью и привести машины в порядок, а там уже видно будет, что делать, – примирительно заметил Порембский.
– На горизонте видны огни прожекторов, – доложил сигнальщик.
Все обернулись в указанном направлении. Три бледных полоски света скользнули у горизонта и исчезли, а затем появились опять. Японцы, видимо, разыскивали русский крейсер в наступившей темноте.
– По радио слышны переговоры нескольких судов, – доложил радист. – Их, по крайней мере, два, если не больше.
– Спустить шлюпки на воду! – скомандовал Шульц.
– Ваше высокоблагородие, – вышел из толпы матросов Кащенко, – я с самого спуска «Новика» на воду служу на нем. Дозвольте мне и умереть здесь. Не хочу я уходить с него.
– Ведите нас в бой. Лучше умереть, чем топить наш «Новик». Долой командира! – раздались крики. – Небось Николай Оттович никогда бы этого и не подумал!
На мостике произошло замешательство.
– Вода продолжает прибывать, несмотря на работу всех помп, – доложил Тихонов. – Залита вся броневая палуба и принято не менее трехсот тонн воды.
Порембский приказал спускать уцелевшие шлюпки на воду; с берега потребовали баржи, начали свозить людей и самые необходимые вещи. «Новик» медленно погружался. Прожекторы больше не показывались на горизонте. Вскоре с севера налетел густой, холодный туман.
– Эх, будь он сегодня днем! Мы проскочили бы под носом у врага! – сетовал Порембский.
К утру «Новик» погрузился на дно, накренившись на правый борт. На поверхности остались трубы, мачты, шлюпбалки и значительная часть верхней палубы.
Из сопровождавших эскадру восьми миноносцев три вернулись в Артур, остальные прорвались и ушли в нейтральные порты, где и были разоружены.
Таким образом, из восемнадцати кораблей, вышедших двадцать восьмого июля, прорвались лишь девять – один броненосец, три крейсера и пять миноносцев, остальные вернулись в Артур.