Порт семи смертей
Шрифт:
Когда наивный абориген открыл глаза, ему на плохом английском пообещали затолкать член в рот, если тот не начнет говорить правду-матку. Но тот понимать отказывался, пришлось искать переводчика с французского.
– Серов! – заорал Кривошеев, выдергивая из надстройки своего связиста.
Электроник загрузил в голову французский, и допрос начался. Около двух минут стороны не могли нащупать контакт, однако после того, как майор Кривошеев лично надавил берцем на яйцо диверсанта, тот наконец запел, как дива в «Пятом элементе» Бессона.
Майор начал зло:
– Фамилия,
Старпом Федюнчик поспешил привлечь внимание капитана к происходящему на палубе. Пожаров подошел в тот самый момент, когда майор морской пехоты сверлил дулом лоб упрямого негра. Справедливости ради надо заметить, что к этому моменту спесь пойманного диверсанта сошла на нет. Через некоторое время бойцы подняли на борт тело его убитого товарища. Правильное стечение обстоятельств помогло намного быстрее развязать негру язык. Вид мертвого друга действовал отрезвляюще. Эти белые не шутят!
Как только пленный начал говорить, зрителей стало меньше. Солдат интересовало, сколько продержится этот черножопый, а офицерам нужна была информация. После первых членораздельных звуков всем стало понятно, что диверсант сломался, и теперь дело за малым: вытрясти из него информацию.
В поясе взятого в плен обнаружили несколько небольших магнитных мин, которых было вполне достаточно для того, чтобы пустить корабль на дно. Первым делом майор спросил о том, сколько еще таких же, как он, будут прорываться к кораблю.
– No, no, – негр отрицательно замотал головой, поднял вверх указательный палец и потыкал им себя в грудь. Глаза его смотрели на майора по-детски искренне.
В это самое время в ухе Татаринова прозвучал доклад Бертолета о том, что они могут принимать на борт еще одного. Натянутые мокрые веревки вытащили на палубу очередную «рыбку».
Кривошеев заорал на русском:
– Ты врешь мне, сука! – Майор картинно встал в позу матадора, готового низвергнуть раненного быка, только вместо шпаги, заведенной для решающего укола, Кривошеев отвел пистолет от лица обладателя размера шесть XL, чтобы тот мог видеть черное дуло, тот самый тоннель, через который ему предстоит пролететь.
Татаринов даже губу поджал с завистью. Он никогда бы не подумал, что майор столь артистичен, мог бы играть во МХАТе или в каком-нибудь ином приличном театре, вместо этого взял и в армию пошел.
Несмотря на все выпады, сломавшийся было диверсант неожиданно замкнулся. Кривошеев отошел в сторону и поискал глазами своего подчиненного, который на самом деле был уже рядом. Крепкий сержант со сломанным носом и дикими звериными глазами настоящего хищника кошачей походкой подошел к сидящему на палубе пленному.
Что это был за человек и почему именно его майор искал глазами, многие увидели через секунду. Из негра начали делать черную отбивную так интенсивно, как орудуют повара в ресторане после поступившего к ним заказа от уважаемого клиента.
Несмотря на то что на пехотинце, обрабатывающем пленного, был бронежилет и полностью набитая
Но в этом и заключался смысл всего действа. Новенький голожопец, только поднятый на борт, был куда более хлипкого телосложения и перепуган был похлеще напарника.
Кривошеев подбежал к новому действующему лицу их незатейливого шоу. Мужичок сидел у борта и трясся от страха, поджав под себя ноги. Серов только успевал переводить.
– Фамилия, имя, род войск, номер части!
И случилось чудо.
Мы должны отметить, что это «чудо» случилось бы в любом случае, но в их ситуации время имело большое значение.
Процесс пошел, и была получена весьма ценная информация. Мало того, что еще двое должны покуситься на судно под водой, так еще и вооруженная оппозиция готовит операцию по захвату склада, который находится в порту. Цель – забрать муку.
Пленный не знал численность антиправительственных войск, однако он мог назвать примерное время начала атаки. Расчет очень прост: то, что успеют выгрузить, достанется оппозиции, все остальное пойдет на дно, и большая часть груза будет утрачена.
На вопрос, а не смущает их главарей, что это иностранное судно, ответ был на удивление прост:
– Все, что пришло к нам в руки, то наше.
Если учитывать, что в соседнем Сомали, где пиратство успело поднять уровень жизни в стране на более высокий уровень, нечего удивляться, что местные рассуждают именно таким образом.
Как можно контролировать этих людей? Насколько нужно быть жестоким и беспощадным, Татаринов себе плохо представлял. Но он вслед за Кривошеевым начал четко понимать, что тихо выпутаться из начинающейся заварушки им уже не удастся.
Капитан судна Пожаров, глядя на то, как допрашивают пленных, потерял контроль над собой, и его нижняя челюсть начала жить сама по себе. Старпом поспешил успокоить капитана, уверяя его в том, что военные держат ситуацию под контролем.
– Какой, на хрен, контроль! – не согласился капитан. – Никому не жрать, не спать, не срать! Иначе мы отсюда живыми не выберемся, – поставил задачу Пожаров, глядя на то, как ничего не подозревающие внизу люди продолжают заниматься разгрузкой. – Мы этим сукам хлеб привезли, а они к нам с бомбами лезут. Дурдом какой-то.
– Это не дурдом, это Джибути, – поправил Федюнчик, – хотя, наверное, капитан, вы правы, это одно и то же.
– Это… это, млять, вообще Луна какая-то. Это не у нас на планете происходит! – Капитан посмотрел на безоблачное небо, где солнце успело скатиться с зенита. Он бросил старпому, что тот остается за старшего, а сам поспешил спуститься по трапу к человеку с папочкой, который продолжал следить за ходом работ.
У распорядителя были тонкие ручки и тонкие ножки. На его голове волосы не отличались густотой и кудрявостью, как у большинства его соплеменников. Зато были золотые часы и золотое кольцо на пальце, что говорило как минимум о смелости этого человека, который решил вот так вдруг ходить с дорогими вещами в бедном и голодном городе.