Порталы в другие миры

Казанцева Елена Анатольевна

В этом мире землю я видела лишь однажды, когда была у Врат. Она выросла перед нами словно из океана: огромными отвесными скалами, большими песчаными пляжами, буйной зеленью. Растительность, ее много, она растет прямо на скалах, в расщелинах, пробивается жидкими кустиками на песчаных пляжах, образует заросли там, где скалы отступают.

Земля, от этого слова мое сердце сжалось, где-то там решение моей проблемы, я смогу вернуться домой.

Вертолет дернулся, накренился и сделал

поворот, по заложенному в его электронных мозгах маршруту.

В следующую минуту что-то пошло не так.

С земли раздались выстрелы, звуки похожие на хлопки. Наш вертолёт дернулся, качнулся и задымился, через секунду мы неслись к земле с жутким ревом, испуская искры, изрыгая пламя и разваливаясь на ходу. Удар о землю был страшен, не знаю, как мы выжили, но очнулись среди горящих обломков живыми.

– Вей, ты жив?– оглядываюсь в поисках своего друга.

– Жив, – он с трудом сбрасывает с себя обломок кабины, отстегивает ремни и встает. – Ой, нога.

– Я сейчас, подожди, Вей, – подрываюсь, но меня удерживают ремни, пряжку ремня заклинило, она никак не поддается.

Вей упал и стонет, а я все дергаюсь, не в силах расстегнуть ремни.

Вдруг земля задрожала от топота множество ног. Гул голосов, чей то крик – приказ. Только слышу: Брать живыми!

Пытаюсь еще раз отстегнуться, но уже умом понимаю, что с Вей нам не убежать.

Через мгновенье нас окружает толпа, люди в разношерстной одежде, с оружием и примитивными ружьями прямо какой-то средний век. Люди галдят, тычут в нас своими мечами, копьями. В глазах просто какая- то звериная злость и ненависть, желание разорвать нас.

Из толпы отделился высокий, крепкого сложения человек, по повадкам, голосу и манерам он был в этой толпе за главного.

– В телегу их, мешки им на голову, дома разберемся,– громко крикнул он приказ толпе и все подчинились.

Толпа загудело, восторженно зарокотала, меня подняли и понесли, даже не стали доставать из кресла, рядом волокли Вей, он стонал и ругался.

Нас бросили в кузов странной механической повозки, за руль которой вскочил маленький круглый человечек с кожаной шапкой похожей на ушанку, крутанул руль, и повозка завелась, с громким рычанием, изрыгая клубы удушливого дыма, она рванулась с места. Сидящий рядом со мной щербатый и конопатый воин, улыбнулся, оскалив редкие черные зубы, и, вынув из-под скамейки два пыльных грязных мешка, натянул их нам с Вей на головы.

Всю дорогу нас трясло по каким-то немыслимым кочкам, словно наш возница решил собрать все кочки и ямы по округе. Мне было хоть и неудобно лежать в остатках кресла, но мне не было так больно, как трясло раненого Вей. Он стоически держится, стараясь не стонать, но иногда из его

рта вырывается почти крик… Слышу, как ржет воин, что надел нам мешки на головы…

Наконец мы приехали, машина развернулась и замерла. Раздался гул голосов, по звукам поняла, что машину окружили. В меня кто-то тычет палкой, чья то рука пытается ущипнуть. Возница взбирается на кузов и стягивает с нас мешки. Вокруг нас огромная толпа. Здесь мужчины, женщины, дети. Детей много, это очень необычно. Ведь в городах корпорации детей просто единицы.

Все кричат, указывают на нас пальцем. Лица злые, возбужденные.

– Тихо! – на повозку взбирается предводитель.

– Убить их, убить, – раздаются крики со всех сторон.

– Сограждане! – берет слово второй мужчина, он отличается от первого своей одеждой, его сразу можно выделить в толпе и по прическе, красивому лицу, и украшением. – Мы допросим задержанных и если они виновны в пропаже наших детей, мы будем судить их общественным судом.

Толпа одобрительно закричала: Судить, судить…

А мы с Вей поняли, что попали в очередную переделку. Как у нас говориться «из огня да в полымя»…

Четверо бойцов стащили нас с повозки, разрезали стальными мечами мои ремни, и потащили нас в сторону построек. Мы вновь оказались в тюрьме. Подземелье было сырое, темное с маленькими окошками под потолком, наверное, когда шел дождь, в это оконце лилась вода. Под окном стояла лоханка, видимо для сбора дождевой воды. В убогой комнатке были деревянные нары, да стол, сколоченный из старых сучковатых досок.

Я осмотрела рану на ноге Вей, кровь уже остановилась, хоть она и была большой, но не глубокой, связки и мышцы повреждены не были, что не могло радовать.

Мы сели на нары и задумались.

– Что будем делать? – спросила я.

– Надо рассказать все как есть, но не будем говорить, что ты служила в когорте, если появятся вопросы, я жил в деревне Лонг-лонг, что севере, пусть спросят тамошнего консула.

–Кто такой этот консул?

– Консул – это управляющий коммуной. Народное собрание каждого поселения выбирает совет, а совет выбирает нового консула. Каждое поселение здесь занимается своим делом, есть поселения земледельцев, есть рудокопов, есть поселения гончаров, ткачей, рыболовов, много разных, раз в месяц все собираются в определенном месте и покупают и продают товар друг другу, так и живут. Их назвали коммунами, каждой коммуной командует совет и выборный консул, он решает, сколько и какого товара везти на обмен, а также отвечает за внутренние дела коммуны. Раз в год его переизбирают, если человек плохо командовал, то его смещают, хорошо – выбирают снова.

Конец ознакомительного фрагмента.