Портфель чемпиона
Шрифт:
Рома бегом побежал через дорогу, но на противоположной стороне возле светофора его остановил мужчина в черном плаще.
— Мальчик, ты не знаешь, где тут срочное фото? — спросил незнакомец.
Рома знал, где срочное фото, но не мог как следует объяснить, как туда пройти. Он размахивал руками, привставал на цыпочки, чертил прутиком на асфальте. Наконец незнакомец понял и уже начал благодарить Рому, как в этот момент налетел дедушка с батоном и, оттеснив его плечом, гневно сказал Роме:
— Мальчик! Что ты торчишь на перекрестке вместо
Рома ошарашенно смотрел на деда и не знал, что ответить. Человек в плаще ни о чем не догадался. Он сказал:
— Товарищ, что вы кричите на мальчика, будто он ваш внук? Идет себе, вас не трогает…
И черный плащ потерялся в толпе прохожих. Рома укоризненно поглядел на деда, и тот поплелся к автомату с газированной водой, Рома прибавил шагу. На другой стороне улицы его настиг дедушкин голос:
— Беретку надень, в уши надует!
Только остановился Рома у каких-то ворот и выволок из кармана мятый берет, как из этих ворот вылетела консервная банка, а вслед за ней выскочил Дудкин, откусывая на ходу бутерброд с сыром.
— Привет… — радостно крикнул он и пнул банку в последний раз. — Тебя-то мне и надо! Сегодня контрольная по математике, давай ты мне — твой вариант, а я…
Он умолк, думая, на что бы поменяться. Рома скосил глаза и увидел деда, который семенил по другой стороне, уткнувшись в газету.
— А я тебе… Хочешь, вот еще полбутерброда осталось!
— Не надо, я завтракал… — сказал Рома и увидел, что впереди деда вышагивает Оляпкина в ослепительно красных сапогах. «Так и знал… — подумал Рома. — Сейчас весь класс увидит, что меня дедушка провожает».
— А хочешь я тебе медную трубку дам? — не унимался Юра. — Знаешь, как замечательно горохом стреляет?!
— Не надо… — упирался Рома.
— Единоличник ты! — обиделся Дудкин. — Сам решу, а другие пускай пропадают…
Это было неприятно слышать, и, чтобы отвлечь Юру от контрольной, Рома сказал:
— А вон Оляпкина идет в красных сапогах!
— Где? — закрутил головой Юра. — Ой, совсем с ума сошла… Солнце светит, все девчонки в босоножках, а она в сапогах…
Рома не думал, что сапоги Оляпкиной заинтересуют Дудкина настолько, что он бросится на другую сторону улицы. К дедушке.
— Я тебе просто так твой вариант решу… — вцепился Рома в рукав одноклассника. — А медную трубку ты на что-нибудь стоящее поменяешь…
Но Юра мчался через дорогу, а Рома, сам не зная почему, бежал за ним.
Дедушка остановился на тротуаре и, показывая, что он все видит, громко кашлял.
Оляпкиной вчера купили сапоги на вырост. Ослепительно красные сапоги с золотой подошвой. Они назывались «робингуды». На теплый носок и на снег с дождем. Так сказала мама. Всю ночь они стояли на Катином письменном столе, Катя с вечера загадала снег с дождем, но утром открыла глаза и увидела солнечную погоду. Сапоги были до того хороши, что нельзя дожидаться осени. Катя надела их и теперь
Все испортил Дудкин. Он налетел, как ветер, и крикнул в самое ухо:
— Оляпкина, ты бы еще валенки надела! Лето наступило, а ты в сапогах.
— Ну и что же, что лето… — пожала плечами Катя. — Не везде лето… Здесь тепло, а на нашей улице, знаешь, как холодно!
Дудкин пошел рядом с Оляпкиной размышляя — бывает ли так в природе: на одной улице солнце светит, а на другой — заморозки.
— А что… — прервал его размышления Рома. — Один раз такое было — на нашем балконе солнце, а на противоположной стороне дождь. И прямо видно, где кончается дождевая полоса…
Дедушка старался не выдать себя. Сцепив руки за спиной, он держался от внука на обещанном расстоянии. Но что-то неспокойно было у дедушки на душе. Сначала внука остановил подозрительный человек в черном плаще, теперь Рома идет рядом с мальчишкой явно не примерного поведения…
Глава 9
Напрасно волновалась семья Бабуриных. Напрасно целую неделю ходил Михаил Митрофанович за внуком по пятам, прячась за деревьями и киосками, приседая на корточки в стаях сизых городских голубей. Никто не покушался ни на Рому, ни на крокодиловый портфель. Дедушка так привязался за это время к птицам, что стал поговаривать — не завести ли в доме кенаря с канарейкой. Теперь все разговоры за столом, когда Бабурины никуда не торопились, сводились к дискуссии о канарейках. Папа и дед были «за», мама и бабушка — против. В мамином цехе ширпотреба говорили, что от птиц можно заразиться попугайной лихорадкой. Бабушка маму поддерживала и проклинала тот день и час, когда дала деду пакет с пшеном.
— Чем только человек не болеет… — говорил Михаил Митрофанович. — И гриппом, и ангиной, и «свинкой», а про попугайную лихорадку бабы зря наболтали.
— Зачем им, Миша, зря болтать… — возражала бабушка. — Это они тебе добра хотят.
— Не хотите канарейку, построю на балконе телескоп! — говорил дед. — Сам буду смотреть на разные планеты и никого не подпущу!
Представив огромный телескоп среди хрупких ростков огурцов, анютиных глазок и фасоли, отец поддерживал птиц:
— Лучше канарейку, как они поют… — и он закатывал глаза.
В этом месте мама с бабушкой начинали сердито греметь посудой. И бабушка говорила:
— Учти, Миша… Если ты заболеешь попугайной лихорадкой, стакан воды не подам!
— Ромк, а ты чего молчишь? — обращался дед к внуку. — Ты за кого — за канареек или за телескоп?
— И ни за то, и ни за другое… — отвечал Рома.
— А за что… — настораживался дед, боясь, что под влиянием бабки с матерью внук мечтает о швейной машинке.
— Все равно не согласитесь… Я бы ту собаку к нам жить взял, Нюшку…