Портрет тирана
Шрифт:
В октябре 1957 года маршал Малиновский заявил на собрании партийного актива Министерства обороны, что клика Берии подняла огромную хрустальную вазу, в которой находились 82 тысячи лучших, опытнейших и заслуженных политработников армии и флота, и бросила эту вазу на камни. «Накануне войны мы оказались обезглавленными», — закончил Малиновский.
Все это так, но Берия всего лишь один из исполнителей. Коль речь зашла о клике, то Берия состоял, вместе с Ежовым, Вышинским, Шкирятовым, Мехлисом, Щаденко, Ульрихом, и более именитыми — Молотовым, Кагановичем, Маленковым, Ждановым, Ворошиловым, Микояном, —
В 1937 году командир конного корпуса Ока Городовиков, встретившись однажды с Буденным, сказал:
— Семен, смотри что делается! Всех подряд берут…
— Не бойсь, нас с тобой не тронут. Берут только умных.
Ответ маршала содержит лишь долю правды. Самого Буденного, да и Ворошилова Сталин оставил жить не только за полное отсутствие интеллигентности, при нулевой способности мыслить стратегически. Они нужны были ему как рекламные фигуры, крестьянский сын Семен Буденный и «луганский слесарь» Ворошилов Клим. Это — для «массы», пусть потешит себя иллюзией народовластия. Оба обладали рядом не менее ценных качеств. С ними, как с конкурентами, можно было не считаться. Покорные властителю, как только бывает покорен барину вековой крепостной, они органически ненавидели интеллигентов. Ради сытной и почетной службы готовы были на любую подлость. Доказательствами усеян весь путь карьериста и склочника Ворошилова.
Из комсостава конармий времен гражданской войны мало кто пострадал. Сталин не тронул бывших командиров дивизий И.Р. Апанасенко и С.М. Тимошенко, полководцев того же достоинства.
Уничтожая мозг армии, генсек столкнулся с незапланированными случаями ранней смерти видных военачальников. В 1929 году в Сочи погиб, спасая женщину с ребенком, Ян Фабрициус. В 1936 году умер бывший главком С.С. Каменев, много досаждавший Сталину в 1920 году. Непатриотично он поступил, мог ведь подождать со смертью один год. Но карающая рука сталинского правосудия настигла его и в кремлевской стене. В этой истории фигурирует А.Р. Свечин, начальник штаба у генерала Брусилова в годы первой мировой войны, автор книги «Искусство вождения полков». После революции он перешел на службу в Красную армию, позднее возглавил Военно-историческую комиссию.
Однажды С. Каменев спросил его:
— Товарищ Свечин, что вы думаете о возможности использования трудов Клаузевица в военной академии?
— Как прикажете, Сергей Сергеевич.
Но эта исполнительность не спасла Свечина в тридцать седьмом. Его арестовали как участника… монархического заговора. На Лубянке у Свечина вынудили показания о «предательстве» Каменева. Свечина расстреляли. Имя Каменева исчезло из истории.
Кампания уничтожения высшего командования Красной армии удалась на славу. Военные — это не партийные деятели, с ними «работать» проще. Можно даже позволить себе выход на сцену…
1 июня 1937 года Сталин открыл в Кремле пятидневное представление с участием Военсовета и членов Политбюро. На заседание вызвали 120 командующих и комиссаров. Каждого при входе обыскивали, оружие оставляли в проходной. Каждому вручали синюю папку с копиями показаний, обличающих в предательстве Тухачевского, Уборевича, Путну, Примакова…
Из этих синих папок многие узнали о своем собственном участии в… шпионаже и заговоре
В президиуме — члены ПБ во главе со Сталиным. Рядом с Вождем Ворошилов и Ежов. Ораторы по очереди клеймят позором изменников. По ходу спектакля-заседания сотрудники НКВД подносят новые папки со свежими показаниями арестованных. Ежов наклоняется к Хозяину и шепотом называет имена только что разоблаченных изменников. Еле заметный величавый наклон головы, и вот уже очередного «предателя» выводят из зала. Еще одного. И еще…
Оставшиеся горячо клянут новоявленных врагов и не менее горячо клянутся в верности Вождю.
Кто следующий? Все спешат записаться в очередь к трибуне. Лицо Хозяина строго-торжественно. Где они, те мягкотелые интеллигентики, что корили его за жестокость? Все видят: заговорщики свили свое гнусное гнездо в самом сердце армии. Да, сегодня его, Сталина, день. Коварный враг будет уничтожен праведной рукой народа. Хозяин как-будто углубился в свои великие мысли… Но нет, он все видит, все замечает. Зашевелились бесподобные усы, и Он сказал:
«Что-то я нс вижу среди записавшихся товарищей Булина и Славина…»
Антон Семенович Булин, старый питерский коммунист, заместитель начальника ПУРа, и И.Е. Славин, начальник политотдела управления учебных заведений армии, — оба они никак не могут пересилить себя и принять участие в шельмовании полководцев гражданской войны.
А Хозяин продолжает: «Кто придет к нам сам и сам расскажет о своих преступных связях с врагами народа, того можно будет и простить. Но если кто надеется обмануть партию, пусть пеняет на себя».
…Новые выступления, новые проклятья, новые клятвы. Слово берет Павел Дыбенко. Он обрушивается на вчерашних товарищей, оказавшихся шпионами. Вместе с ними балтийский моряк, председатель революционного Центробалта, а потом нарком — Дыбенко защищал советскую власть в годы гражданской войны. Теперь — никакой пощады врагам!
«А этот Гамарник! — негодует Дыбенко, — за Иисуса Христа себя выдавал, лишнего стула у себя дома не держал… Мы давно говорили, что это белая косточка собирается. Они нам ходу не давали!..»
И года не пройдет, как Сталин уничтожит громогласного моряка, такого преданного и легковерного. Уничтожит, не взирая на столь актуальную ненависть к «белой косточке».
Мудрейший применил привычную схему, славно послужившую ему в двадцатые годы. Тогда он руками Зиновьева и Каменева оттеснил Троцкого, потом с помощью других партлидеров сверг Зиновьева, чтобы впоследствии уничтожить всех.
Ныне в состав суда, которому предначертано отправить на казнь Тухачевского, Уборевича, Якира, Примакова, Путну, Корка, Эйдемана, Фельдмана, назначены Буденный, Блюхер, Белов, Алкснис, Шапошников, Дыбенко, Каширин, Горячев.
Сталин уничтожит всех, сначала «предателей», потом «судей» (за исключением трех, кажется).
… Когда судили Иону Якира, он потребовал вызвать на заседание Сталина. «Ионя, — укоризненно заметил Примаков, — я считал тебя умным человеком. Кто же устроил этот театр, если не Он?»
Но герой гражданской войны Якир никак не мог освоиться со страшной истиной. За день до гибели он писал:
«…Я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к партии и к стране, с безграничной верой в победу коммунизма».