Портреты без рамок
Шрифт:
Сам Дэвис в обнаруженных в его архивах бумагах утверждал, что идея подготовки рукописи к печати возникла у президента, он же выступил лишь в роли исполнителя.
Работа с самого начала велась целенаправленно. Помощники Дэвиса отобрали из его дневниковых записей, писем домой и официальных депеш только такой материал, который либо представлял в выгодном свете самого Дэвиса, либо — и это второе исключительно важно рисовал в выгодном свете Советский Союз. Если после этого любые внешнеполитические акции СССР и внутренняя политика очернялись, квалифицировались как агрессивные, захватнические, репрессивные и т п., здесь впервые происходило обратное нашу историю для американцев отбеливали или, во всяком случае, стремились представить в розовых тонах. Следует, конечно, оговориться: пребывание Дэвиса, убежденного антикоммуниста, по трезвого политика, в Советском Союзе не прошло даром. Его, получившего возможность совершать поездки по нашей стране, поразила масштабность народнохозяйственного строительства и готовность советского правительства к сотрудничеству
Кита Дэвиса была сделана с претензией на абсолютную документальность; полученное официальным путем «благословение» госдепа даже позволило снабдить многие документы соответствующими исходящими номерами; по мимо этого, на каждой странице были точные отсылки к источнику — дневник, личное письмо, служебная лишена и т. д. Все производило впечатление исключительности представленного материала, академической скрупулезности и его подаче. На самом деле погрешности все же имели место; те, кто работал с Дэвисом в Москве, обратили на них внимание, при переиздании пришлось вносить соответствующие поправки. И была, помимо мелких неточностей, одна фраза, вокруг которой позднее разгорелись серьезные дебаты: Дэвис обронил, что в Москве в 1938-м ему и в голову не приходило, что процессы над «вредителями и агентами иностранных держав» были частью кампании по ликвидации якобы существовавшей в Советском Союзе немецкой «пятой колонны». В одном из писем, написанных в апреле 1938 года, Дэвис, однако, отмечал, касаясь, в частности, суда и следствия по делу заговорщической группы под названием «правотроцкистский блок» и конкретно Бухарина: «Итак, сомнений больше нет — вина уже установлена признанием самого обвиняемого… И едва ли найдется зарубежный наблюдатель, который бы, следя за ходом процесса, не заметил, что, хотя многое выглядит абсолютно неправдоподобно, не остается сомнения в причастности большинства обвиняемых к заговору, имевшему цель устранить Сталина».
Из письма Дэвиса государственному секретарю США «13 марта 1938 года примерно в 5 часов утра все обвиняемые на процессе были признаны виновными и выслушали приговор. Троих приговорили к тюремному заключении, а остальных к смертной казни через расстрел. 8 человек, получивших расстрел, — это видные деятели, бывшие члены советскою правительства, включая бывшего премьера, шесть бывших членов кабинета, одного из наиболее видных партийных лидеров и члена Политбюро, и, кроме того, — президента одной из союзных республик. К тюремному заключению приговорены бывший посол в Англии и Франции, бывший советник советского посольства в Берлине и один известный специалист в области сердечных заболеваний.
Несмотря на предубеждение, которое возникает, когда слушаешь признания обвиняемых, становящиеся уликами, несмотря на предубеждение против самой юридической системы, в которой практически отсутствуют какие-либо формы правовой защиты, в ходе ежедневного знакомства с показаниями свидетелей, их манерой давать показания… по моему мнению… совершенные обвиняемыми преступления доказаны… По общему суждению тех дипломатов, кто присутствовал на процессе постоянно, с полной очевидностью установлено существование значительной по своему характеру политической оппозиции и серьезного заговора, что в какой-то степени проясняет непонятное развитие событий в Советском Союзе в течение последних шести месяцев…»
В октябре 1942-го в результате опроса, проведенного сотрудниками института Гэллапа, читатели ясно высказали свою точку зрения на то, что, по их мнению, является основной заслугой автора книги «Миссия в Москву»: «Достоверность информации о суде над заговорщиками, выступившими против Сталина». И это было не случайно — уверенность г-на посла, все видевшего своими глазами, передавалась читателям. А Дэвис говорил лишь то, что было на устах всех в Москве, именно такие впечатления он вывез и теперь делился ими. Расправа Сталина со своими соратниками трактовалась как необходимость, как результат непримиримой борьбы с внутренними врагами, являвшимися «членами нацистской пятой колонны». Только такое объяснение можно было дать действиям нынешнего союзника: Сталин «последовательно» выступал против фашизма во всех его проявлениях, включая «оппозиционные силы» в государстве.
Через три дня после нападения Германии на СССР во время лекции, г которой Докис выступал в одном из университетов, ему задали вопрос о «пятой колонне» в Советском Союзе. Он ответил коротко: «Ее больше не существует — все расстреляны». И действительно, рассуждал далее посол, «внутренней агрессии» а Советском Союзе не произошло, как это случилось, например, в Чехословакии, Норвегии. Бельгии. «В 1937–1938 годах мы почему-то об этом не думали, — пишет Дэвис, — само понятие «пятая колонна» в России как бы отсутствовало». И далее Дэвис делает
Из описания Дэвисом встречи со Сталиным в 1938 году: «После того, как я покинул кабинет президента Калинина и перешел в приемную премьера, прошло всего несколько минут… и вдруг я просто остолбенел — в глубине комнаты открылась дверь, и вошел Сталин, с ним никого не было. Мне и в голову не могло прийти такое… Ни один дипломат не встречался с ним так, будь то в официальной или неофициальной обстановке. Фактически он избегает встреч. Его так тщательно скрывают от публики, что любая встреча с иностранцем становится почти историческим событием.
Так вот, когда он вошел, я, конечно, поднялся на встречу. Он тепло приветствовал меня, улыбаясь, держался очень просто, но одновременно величественно. Он производит впечатление человека сильного, собранного и мудрого. В глазах — тепло и доброта. Ребенку бы понравилось сидеть у него на коленях, а собаке ластиться у ног. Очень трудно связать воедино впечатление, которое он производит как человек добрый, мягкий и простой, и те события, что происходят здесь и вызывают гонения и рас стрелы высшего военного состава Красной Армии и т. п. Друзья его говорят, об этом меня заверил посол Трояновский, что все происходящее — меры, вынужденные для обеспечения защиты от Германии, и что когда-нибудь весь мир узнает «об этом» и поймет…»
«Эта книга — явление, она на все времена», — напишет на своем личном экземпляре президент Франклин Рузвельт. А рекламная кампания нового издания еще только набирала силу. До выпуска 700 тысяч экземпляров в твердом переплете и большого формата издательство «Саймон энд Шустер» дало согласие на опубликование отдельных глав на страницах «Нью-Йорк тайме мэгэзин» и «Тайме»; карманное издание по цене 25 центов разошлось в количестве полутора миллионов копий. Бестселлер решили экранизировать…
Надо сказать, что если до войны в США антифашистских фильмов были единицы («Великий диктатор» Ч. Чаплина, «Смертельный ураган» Ф. Борзеджа), то подлинно урожайным в этом плане стал 1943 год «Дети Гитлера» Дмитрека, «Стража на Рейне» Шумлина, «Палачи тоже умирают» Ланга. В том же году в Вашингтоне с удовлетворением (или нескрываемым раздражением — реакция была полярной у деятелей различного толка) следили за появлением все большего числа картин, в которых так или иначе звучали «русские мотивы». Особую категорию составляли ленты, повествовавшие о героической борьбе советского народа с гитлеровскими захватчиками, среди них — «Песня о России» Ратова, «Северная звезда») Майлстоуна, «Битва за Россию», часть серии «Почему мы воюем» Капра и Литвака. Многие известные режиссеры — Форд, Уайлер и другие — принимали участие в создании документальных фильмов, фронтовой хроники. Картина «Миссия в Москву», однако, стоит в этом ряду особняком.
Решение сделать по бестселлеру фильм вряд ли могло быть принято без официального одобрения администрации в Вашингтоне, хотя Джек Уорнер во время слушаний по данному вопросу в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности в 1947 году утверждал обратное. Маловероятно, что президент и его окружение могли оставаться в неведении о подготовке сценария, в котором фигурировали, помимо самого Рузвельта, такие фигуры, как Сталин и Черчилль. А главное — тесные деловые и вполне дружеские в личном плане отношения Дениса с Рузвельтом не могли не сыграть свою роль. Продюсер ленты Роберт Бакнер полагал, что самого Дэвиса и братьев Уорнер делать фильм «уговорил» президент. Бакнер приводил при этом дословно фразу, произнесенную Рузвельтом во время беседы к Белом Доме, па которой присутствовали, помимо посла Дэвиса и кинопромышленника Гарри Уорнера, тогдашний посол СССР в США М. М. Литвинов и ближайшим помощник и доверенное лицо президента Гарри Гопкинс. (Аналогичное утверждение делает и сценарист фильма Говард Ком.) По их словам, Рузвельт сказал буквально следующее: «Нужно показать американским матерям и отцам, что их сыновья гибнут, сражаясь вместе с русскими за общее дело, и дело это правое, и русские — это настоящие союзники». По некоторым другим свидетельствам, инициатива исходила от Дэвиса, но том не менее предложение его одобрил президент. Во время слушаний 1947 года Джек Уорнер под присягой утверждал, что именно Дэвис вышел на компанию «Уорнер бразерс» с идеей фильма. Потом, правда, он все-таки уточнил: его брат Гарри, прочитав «Миссию в Москву», решил связаться с Дэвисом, Сам же бывший посол, которому в 1947-м, в год «голливудской чистки», также пришлось объяснять свои действия членам комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, излагал обстоятельства так: «Мне было известно, что на «Уорнер бразерс» в свое время поставили прекрасный фильм на военную тему… по книге посла Джерарда «Четыре года в Германии». Помимо этого, на студии, еще до того, как Гитлер начал войну, бесстрашно и смело выступали против нацистов, свидетельством чему стала постановка картины «Признания нацистского шпиона»… Вот почему я связался с Гарри Уорнером и рассказал ему о предложениях, которые были мне сделаны в плане экранизации книги «Миссия в Москву» Я откровенно сказал ему, что хотел бы, чтобы лента снималась его компанией». Так или иначе, создатели картины встретились и обсудили вопрос об общей целенаправленности будущей картины — они хотели создать произведение искусства, которое бы «оказывало на общественность психологическое влияние в интересах государства».