Порубежная война
Шрифт:
Но прошел еще целый год, прежде чем его душа созрела, и вот сейчас именно в этот момент, когда его дети перешагнули сегодня первый рубеж зрелости, он вдруг ощутил, что час настал.
Филипп встал, быстрыми шагами направился к Угре и спустился вниз по тропинке, ведущей к воде.
Он знал, что Чулпан здесь, он видел, как она шла к реке, придерживая по восточному обычаю на голове корзину с бельем для стирки. Дарья стояла на коленях и, свесившись с мостков, полоскала в быстрой и прозрачной воде Угры белый платок.
Услышав шаги, она обернулась и застыла неподвижно.
Необычное
Филипп подошел к ней, вдохнул полной грудью и просто сказал:
— Я люблю тебя, Чулпан, стань моей женой.
Щеки Чулпан побледнели, рот приоткрылся, чуть раскосые татарские ее глаза расширились и две прозрачные слезинки выкатились из них.
Совершенно неожиданно она упала на колени, обхватила ноги Филиппа и крепко прижалась к ним, горячо шепча:
— Благодарю тебя, Господь Всемогущий, хвала Аллаху, я так долго ждала этого, неужели это случилось… Нет, не было и не будет никогда у меня никакого мужчины, кроме тебя…
Белый платок уплывал, погружаясь в быструю прозрачную воду и таким вот странным и причудливым образом на берегу реки Угры, на том самом месте, где воины хана Ахмата, родного отца Чулпан, сражались с друзьями и близкими Филиппа, где те и другие проявляли беспощадную жестокость, где голубые воды Угры были настолько разбавлены кровью сражавшихся, что стали красными, ибо одинакового цвета кровь у всех людей, где бы они ни родились, — здесь на этом самом месте, где было загублено столько человеческих жизней, наконец, победила и воцарилась любовь.
…Через месяц состоялась свадьба. В Бартеневку съехались все старые друзья: Картымазовы, Медведевы, Леваш Копыто с семьей, Зайцевы, Андрон Аристотелев, и даже за князем Андреем в Литву послали гонца — однорукого Матвейку, но князь Андрей прислал подарки и просил передать с огромными извинениями, что в виду вступления на престол нового Великого князя Литовского Александра, дела службы не позволяют ему отлучиться.
Ближайшие друзья Филиппа, которые втайне давно уже ждали этого, радовались искренне — Чулпан своей скромностью, добротой и смирением давно уже завоевала всеобщую симпатию. Филипп же был вдвойне счастлив еще и оттого, как восприняли дети это известие.
В тот день, после объяснения с Чулпан, он вечером перед сном, волнуясь и смущаясь, опасаясь их реакции, начал было издалека. Но дети не позволили ему долго мучаться.
— Что я слышу! — воскликнула Лиза. — Неужели ты, наконец, решился жениться на Дарье?! Отец, я давно хотела тебе сказать, что мы с Алешкой знаем, как ты любил нашу бедную маму, но мы же не дети — прошло много лет, ты мужчина в расцвете сил и всем видно, что Дарья любит тебя, и мы тоже ее любим. — Лиза обняла отца и поцеловала.
— Я одобряю, — солидно сказал немногословный Алеша, — Но это значит, что теперь мы будем звать Дарью мачехой?
— Не говори глупостей, — шлепнула его по руке Лиза, — мы не будем звать ее мачехой, потому что это обидно для нее, и мы не будем называть ее мамой, потому что
Особенно был доволен таким исходом отец Мефодий, который один, кроме Господа Бога знал, как долго молилась Дарья для того, чтобы услышать из его уст эти долгожданные слова:
— Венчается раба божья Дарья рабу божьему Филиппу…
… Пока на Угре веселились и плясали, совсем недалеко, в нескольких десятках верст, великокняжеское войско под командованием князя Федора Телепня-Оболенского брало один за другим с необычайной легкостью города верховских княжеств.
Быстро были взяты Серпейск и Мезецк, а князь Семен Воротынский окончательно рассорившись со своим братом и получив за это тысячу московских воинов под свое командование, двинулся на Мосальск.
Вскоре в Бартеневке, Медведевке и Картымазовке стали толпами появляться беженцы из захваченных и разоренных московитами сел, городов и крепостей.
Слушая их рассказы о том, с какой необыкновенной легкостью великокняжеские войска захватывают врасплох, бывшие литовские владения, Медведев прикусывал ус и теребил бороду, один зная причины этой легкости.
Только что вступивший на престол Великий князь Литовский Александр Казимирович не успевал получать известия о захвате одних земель, как приходили очередные, о захвате следующих.
Он решил сам ознакомиться с происходящим и выехал поближе к театру военных действий.
С тринадцатого по двадцатое сентября 1492 года он пробыл в г. Минске, где выслушал весьма пессимистические прогнозы своих воевод и советников. Сильное, хорошо вооруженное московское войско без объявления войны, без официального предъявления каких бы то ни было претензий, неумолимо и неуклонно захватывало юго-восточные земли, продвигаясь к Вязьме. Те, кто пытались оказывать сопротивление, беспощадно уничтожались, остальные — трусливо переходили на московскую сторону и давали новые присяги верности, позабыв старые.
Уже были захвачены Хлепень, Рогачев, начисто сожжены Мценск, Любуцк и Мосальск, когда Великий князь Александр начал понимать, что легко остановить это нашествие ему не удастся.
Именно тогда впервые возникла смелая и неожиданная идея, высказанная панами литовской рады: женить Великого князя Александра на дочери московского князя Великой княжне Олене. По мнению литовских радных, такое политическое решение остановило бы московское наступление.
В Москву прибыло посольство пана Станислава Глебовича с этим предложением.
Иван Васильевич предложение выслушал, принял послов благосклонно и обещал подумать, а тем временем московские войска неуклонно двигались на запад.
Это уже не были мелкие порубежные распри, стычки и ссоры.
Это была настоящая, полноценная ВОЙНА…
Глава седьмая
ИНТРИГА (1492 г.)
В конце лета 1492 года Великая княгиня Софья приняла органного игреца Ивана Фрязина, бывшего Джованни Сальваторе, по его просьбе.