Поручает Россия
Шрифт:
Услышав сии слова, архимандрит от изумления качнулся к окну и, будто желая убедиться, выглянул во двор. На черных монастырских камнях и вправду стояли
Архимандрит Варсонофий перекрестился и трясущимися руками принял от офицера царскую бумагу. Побежал глазами по шатающимся строчкам: «…до церкви пущать за караулом же… и с тех же тюрем их никуда не выпущать, и между собой видетца не давать… писать не давать, и никого к ним не допущать, и тайно говорить не велеть… кормить брацкой пищей…»
Подняв глаза от бумаги, архимандрит сказал дрогнувшим голосом:
— Тюрьмы у нас тяжкие.
Офицер промолчал…
После смерти Петра Великого на российский трон претендовали два лица: Екатерина — супруга покойного царя и великий князь Петр Алексеевич, сын царевича Алексея, внук Петра Великого. Все решила гвардия. Ее штыками и усилиями влиятельнейших вельмож Александра Даниловича Меншикова и Петра Андреевича Толстого на трон была возведена Екатерина. Меншикова и Толстого объединял страх за будущее. Они понимали, что воцарение на троне сына погибшего царевича Алексея грозит им не только опалой, но, возможно, и смертью. Петр Андреевич Толстой был уже стар, ему пришло время думать о покое. Александр Данилович Меншиков же заглядывал в будущее с надеждой сохранить свое огромное, почти неограниченное влияние при дворе. Он замыслил породниться с наследником, женив его на своей дочери. Петр Андреевич Толстой, крупнейшая фигура при дворе, был ему уже
Однажды Петр Андреевич, прогуливаясь по дворцовому саду, увидел идущих навстречу Меншикова и наследника. Они весело смеялись. Петр Андреевич поклонился наследнику. Тот внезапно оборвал смех и взглянул на него столь выразительно холодно, что в этом взгляде старый Толстой прочел свой приговор.
Как и предположил Толстой, в считанные дни Меншиков затеял следствие, которое, без сомнения, доказало причастность Петра Андреевича Толстого к противоправительственному заговору. Дальше были Соловки…
В каменном мешке Соловецкого монастыря Петр Андреевич Толстой прожил немногим более полутора лет.
Раньше Петра Андреевича умер его сын Иван.
По весне 1729 года, когда сошел снег и оттаяла земля, на кладбище Соловецкого монастыря старик в рваном полушубке обихаживал могилу. Обглаживал заступом.
Мимо шли двое: монах показывал кладбище молодому послушнику. У свежей могилы они остановились.
— А-а-а, — сказал монах, взглянув на старика у могилы, — Филимон?.. Ты здесь? Не уехал?
Старик с трудом выпрямился, посмотрел на монаха, ответил не вдруг:
— А куда мне?.. Я здесь лягу… Помолчали.
Монах перекрестился, и легко вскинул пальцы ко лбу послушник.
Пошли дальше.
— Дедушка, — неожиданно, от глупого молодого любопытства спросил послушник монаха, — кто здесь похоронен?
Монах ответил:
— Говорят, страшный преступник. — Передохнул и добавил: — Но я так думаю — человек.
И от могилы старик с лопатой вслед уходящим сказал же:
— Истинно… Человек.
Над островом заходили облака, собирался дождь.