Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном
Шрифт:
— А в каком месте? — спросил Васильков, заикаясь от волнения.
— Что — в каком месте?
— Ну это — «шур — шур».
— Это тоже наука тонкая. Тут все должно быть рассчитано, как на маневрах. Имя спросил — сразу руки на талию. Она назвалась — вверх ползи, к лопаткам, к кошачьему месту. Коли не оттолкнула — скорее вниз…
— На талию?
— Ха! На полушария! И вообще, запомните, корнет, талия нужна женщине для танцев, грудь — чтоб платье не спадало, живот — для пищи, а задница, сами понимаете, для любви. Губы — для поцелуев, глаза — для кокетства, нос — для соплей…
— А ноги?
— Пешком ходить, —
— За любовником бегать, — перебил Ржевский.
— А руки? — не унимался Васильков.
— На шею вешаться.
— А… волосы?
Поручик сочувственно посмотрел на корнета, который и сам уже не знал, зачем задал этот глупый вопрос.
— Волосы для красоты, корнет. Понятно вам?
— П-понятно.
— Эх, люблю, братцы мои, когда волосы у женщины вьются! — сказал Давыдов, проведя рукой по своей кучерявой голове.
Ржевский вскочил.
— Всё! Не могу больше!
— Чего ты, братец?
— Ни слова о женщинах, господа! И так весь как на иголках.
— Не горюй, Ржевский, завтра уже в деревне на ночлег станем. А там, небось, девок не счесть.
— Блажен, кто верует…
— Господа, предлагаю поговорить об охоте, — подсел к ним поручик Бекетов, круглолицый златокудрый весельчак. — От разговоров про женщин уже скулы сводит.
— Извольте-с! — тотчас откликнулся Ржевский, допив свой стакан. — Со мной однажды занятный случай приключился. Пошел я на охоту. Вдруг из кустов выбегает огромный медведь и летит прямо на меня. А при мне только сабля. Я тут же в стойку: ан гард! Выпад! аппель! мулине! аппель! — медведю прямо в глаз — и наповал! Но, вижу, на себе мне его не унести. А медвежатины отведать хочется. Что делать? Отрубил ему левую ногу, закинул себе на плечо и иду дальше.
— Ух ты! На медведя — с саблей! — приговаривали ахтырцы, придвигаясь поближе.
— Нет, вы только послушайте, господа. Версты не прошел, смотрю: из чащи выбегает здоровенный лось. Что делать? Я ему раз саблей между рогов — и он копытами кверху. Хотел поднять — тяжелый черт. Но не бросать же такую добычу. Отрубил ему правую ногу, бросил на другое плечо…
— Ну, Ржевский, ну дает! — веселились гусары. — Каков охотник!
— Да не перебивайте же, черт вас побери! — возмутился поручик. — Дайте дорассказать… Ну вот, с мысли сбили! О чем я говорил, корнет?
— Вы говорили, мол, левую ногу положили на одно плечо, правую — на другое…
— Да, да, вспомнил! Левую ногу — на одно плечо, правую ногу — на другое и так ей впендюрил: аж чепчик в форточку улетел!
Глава 15. В мышеловке
В конце июня Александр I прибыл в Дриссу в расположение армии Барклая и с тех пор стал главной головной болью русского штаба. До того причиной всех мигреней служил его брат, цесаревич Константин, чуть ли не ежедневно устраивавший в армии шумные попойки. С этой точки зрения малопьющий Александр Павлович был просто ангел.
Во всех остальных отношениях ни для кого не составляло секрета, что Александр Первый далеко не Александр Македонский. Мало что понимая в стратегии и тактике войны, он только мешался у всех под ногами. Барклай де Толли не знал, каким молиться богам, чтобы самодержец поскорее уехал из армии. Он направился со своей дружиной к Витебску, надеясь, что царь затеряется где — нибудь по дороге. Не тут — то было!
Так, с царем на шее, 1-я
Окружающие усердно ограждали самодержца от ратных забот, и сегодня Александр изнывал от скуки. После сытого обеда, он предложил своему действительному тайному советнику партию в шахматы.
Советника звали Акакий Филиппыч. Это был лысоватый невзрачный царедворец средних лет, любивший после обеда часок — другой всхрапнуть. Но так уж устроен свет, что монархам нет никакого дела до привычек своих подданных.
Скрепя сердце Акакий Филиппыч расположился за шахматным столом.
— Будете за французов, — сказал царь, дождавшись, когда советник расставит фигуры.
— Смилуйтесь, государь! Устал я играть за этих нехристей.
— Я вас понижу в чине! — пригрозил Александр. — Вот еще вздумали царю перечить!
— Молчу, молчу, ваше величество.
— Какие новости от Анны Ивановны?
— От кого, простите?
— Ну, разумеется, не от вашей любовницы. От Талейрана, черт его раздери.
— Ах да! Анна Ивановна в последнем сообщении просит прибавки жалования. [8]
— Вот проходимец! Не мог даже предупредить о начале войны. Пользы от него с гулькин нос, а жадности через край.
— До Бонапарта ему далеко.
— Мда-а, Наполеон хочет весь мир засунуть в свою табакерку. — Александр неприязненно посмотрел на фигурку черного короля. — Как вспомню, что этот корсиканский людоед при моей бабушке Екатерине просился в русскую армию… [9] И кем?! Простым майором! А ему дали от ворот поворот… Э — хэ — хэ. Был бы сейчас Боня обыкновенным артиллерийским полковником, на худой конец, генералом.
8
Французский политический деятель Талейран работал на русскую разведку под псевдонимом Анны Ивановны.
9
Наполеон в 1789 подавал прошение генералу Заборовскому о принятии его на царскую службу. Последовал отказ из — за претензии просителя на майорский чин. Заборовский всю жизнь не мог простить себе этого отказа.
— А если бы ваше величество позволили ему жениться на ваших сестрах, то Наполеон был бы зятем вашего величества.
— Если бы он женился на обеих моих сестрах, то был бы теперь двоеженец, — пробурчал Александр, и было непонятно, шутит он или нет.
Тайный советник на всякий случай сперва подхихикнул, а потом тягостно вздохнул:
— Чего уж горевать о былом, государь. Бог даст, мы его еще в кандалах на Лобное место отведем, ноздри вырвем, на лоб — клеймо и…
— …четвертуем, как Емельку Пугачева!
— Непременно, ваше величество! Извольте, ваш первый ход.
— Первый ход за вами, Акакий Филиппыч.
— То есть как, государь? У вас же белые.
— Первый ход был за Наполеоном, — упрямо повторил самодержец. — Значит, так тому и быть!
Акакий Филиппыч с кротким вздохом зашел конем.
— Конница тронулась, — задумчиво пробормотал царь. — Ничего, французишка убогий, ты у меня далеко не ускачешь.
— А до Минска все же доскакал, — машинально заметил советник.
— Вы забываетесь, Акакий Филиппыч!