Порвали парус
Шрифт:
Кремнев сказал громыхающим голосом:
– А ведь в самом деле, хайтек нас обогнал. И договариваться уже некогда. Не успеваем…
Бронник спросил быстро:
– Вы о чем, генерал?
– Пора начинать наносить удары, - сказал Кремнев, голос его прозвучал как рык просыпающегося льва.
– Десантными группами, ракетами с самолетов, кораблей и подводных лодок!..
Бондаренко бросил на него удивленный взгляд.
– Антон Васильевич!
Кремнев посмотрел
– Что? Не нравится?.. А я вот как интеллигент в погонах, тоже за судьбу культуры ратую!
– Похоже, - сказал Бондаренко, - Владимир Алексеевич здорово заразил вас тревогой за судьбы мира.
Кремнев рыкнул:
– У меня и своя голова пока что работает. Владимир Алексеевич, на мой взгляд даже смягчает ситуацию. Он человек не военный, ему хотелось бы, чтобы как-то рассосалось само. Вообще-то и мне бы хотелось… но когда само по себе не делается, я готов применить силу быстро и в полной мере!
Я сказал со вздохом облегчения:
– Прекрасно, хотя мне тоже страшновато, что опаздываем. Ладно, покидаю вас, меня ждет некоторая поисковая работа, а у вас дела посерьезнее, нужно думать, как налаживать работу между разведками и силовиками всех стран…
– Со всеми не получится, - уточнил Бондаренко. – Но достаточно Штатов, России и Китая.
– И Евросоюза, - добавил Бронник, - а то о старой Европе совсем стали забывать.
Я отступил, улыбнулся примирительно.
– Ну вот, мы уже начали работу!
Глава 13
За спиной послышался стук каблуков, как только Ингрид ухитряется на них даже бегать, явно на такое бесцельное искусство потратила столько же времени и сил, как на меткую стрельбу. Мы, люди, многое делаем бесцельно и зряшно, даже когда понимаем, что можно было бы не делать и вообще делать не стоило.
– В свой отдел?
– Угадала, - согласился я. – А теперь угадай, в какой из!
Она подумала, сдвинула плечами.
– В Центре Мацанюка у тебя все в ажуре, а в Центре Катастроф…
– Отделе, - поправил я, - и не катастроф, а их предотвращения… Что ты как журналистка…
Она сказала зло:
– Но-но, без оскорблений!.. Давай подвезу.
– На спине? – спросил я. – Из-под дружественного огня?
– Смогу, - ответила она серьезно.
– Как ты меня обижаешь, - сказал я. – Мужчина, даже раненый, обязан и должен защищать женщин.
– Шовинист! А где равноправие?
– У эволюции прав больше, - пояснил я. – И когда распределяла права между мужчинами и женщинами, она знала, что делает.
Автомобиль
– Хочешь сказать, - спросила она и включила зажигание, - равноправия никогда не будет?
– Будет, - заверил я. – Даже раньше, чем думаешь.
– Когда?
– Как только пройдем через игольное ушко Сингулярности, - ответил я.
Она зябко передернула плечами. Уже слыхала от меня, после Перехода не будет этого биологического разделения на мужчин и женщин. Все станут такими, какими хотят, просто нечеловеками, что должно пугать и пугает нормальных людей, а радует только горстку ненормальных, которые и создают все мировую цивилизацию, науку, хайтек и отвечают за стремительное ускорение прогресса.
Выказывая, что я босс, она чуть издевательски забежала вперед и распахнула передо мной дверь автомобиля. Или же, напротив, подчеркнула, что она, как доминант, ухаживает за слабым существом, всего лишь мужчиной.
Кто знает, что у женщин на уме, я читаю то, что пишут на форумах и в эсэмэсках, могу подслушать разговоры по мобильнику, но пока не слышу мысли, а хорошо бы натренироваться их идентифицировать тоже четко и ясно. Вообще-то стоит серьезно подумать о таком, это же расширение возможностей человека, а главное – моих возможностей…
– Все-таки Центр Катастроф лучше, - сказала она вдруг. – Все сокращают названия. Не сократишь сам, сократят другие.
– За дорогой смотри, - ответил я ворчливо. – Ишь, заносит…
– Меня?
– И тебя тоже, - сказал я. – Центр Катастроф звучит не лучше, а красивше, но только для дураков. Правда, их в процентном отношении девяносто девять от всего населения, но все равно руководят миром двуногие из того одного процента, а им такое не нравится.
– А как бы назвал ты?
Я сдвинул плечами.
– Не задумывался. Вообще-то это отдел ограничения неограничения…
Она вывела автомобиль со двора на дороге, сразу занята левый ряд, а оттуда уже сказала свысока:
– Это вообще ни в какие ворота!
– Вот-вот, - согласился я.
– Человеческий вид, как целое, сопротивляется неограниченному продлению жизни, тем более – бессмертия. А то, что он может вести себя как единый организм, показали войны, эпидемии, катастрофы, возникающие новые смертельные болезни…
Она сказала с недоверием:
– Ты считаешь, все неслучайно?.. А это реакция такого единого организма?
– Умница, - похвалил я. – Всего сто раз сказал, и сразу поняла!..
– Свинья.