Порвали парус

Никитин Юрий Александрович

– Вся Европа уже полста лет помогала Африке, посылала туда гуманитарную помощь, вкладывала сотни миллиардов долларов в развитие, слыхала? Но там все разворовывалось, а часть полученных денег тут же шла на покупку оружия, после чего бесконечные войны племен вспыхивали с новой силой.

Она сказала горячо:

– Это не оправдывает сегодняшнее равнодушие!

– В Европе за это время появились свои проблемы, - напомнил я. – Потому европейцы стали требовать заняться обустройством сперва у себя, а потом в Африке. Этим и объясняется такая слабая реакция на гибель уже миллионов человек… а будут еще

больше, счет пойдет на десятки и сотни миллионов… Кто-то даже втихую радуется, что деньги Европы останутся на местах и будут израсходованы на благополучие европейцев.

– Это эгоисты!

Я развел руками.

– Не даю оценки, всего лишь констатирую. Навязываемая слишком активно толерантность, а с нею и равномерное распределение доходов по всему миру уже давно раздражают богатые страны. Толерантность – прекрасно, я за нее обеими руками! Но нельзя насаждать насильно, как у нас навязывали коммунизм. Толерантность рушится так же, как рухнул коммунизм… а разве коммунизм не прекрасен, как идея?

– От политиков, - заявила она, - не слышала возражений против толерантность!

– А против коммунизма наши политики возражали?
– спросил я. – Но все равно рухнул. Идея прекрасна, но преждевременна.

– Но…

– Население раздражено, - повторил я. – Еще и реакцией политиков, что закрывает глаза и уши, не желая слушать протесты своих избирателей.

Она сказала упрямо:

– Богатством нужно делиться!

– По своей воле, - напомнил я, - а не по требованию тех, кто сам работать не хочет. Благополучие Запада не упало с неба. Там заработали тяжким трудом, потому не понимают, почему должны отдавать свои деньги дикарям, что воюют друг с другом только потому, что одни из них бушмены, а другие – готтентоты!

Она сказала горько:

– А как же милосердие? Человечность?

Я посмотрел на нее с нежностью.

– Ты хороший человек, Ингрид. Хотя и капитан. Да еще капитан спецслужб. И ты в самом деле следуешь правильным идеалам, которые только сейчас дали серьезную трещину, но здание еще не рассыпалось.

Она спросила резко:

– А что, обязательно рассыплются?

– Обязательно, - подтвердил я. – Но всегда на смену даже хорошим идеалам приходили занечательные. Классическая борьба хорошего с лучшим! Когда-то идеалом было рабство, потом крепостной строй, а женщины должны были жить по «Домострою»… Помнишь?

– Нет, - ответила она сердито. – Вот не помню и все тут!.. И что, темнокожее население вымрет целиком?

Я развел руками.

– Похоже, мир не успевает. Не успеет найти лекарство.

– И ты говоришь так спокойно?

Я в самом деле ощутил некоторое смущение под ее обвиняющим взглядом.

– Ингрид… Я не живу сегодняшним днем. Я живу от пещерного времени! Видел страшные истребительные войны, исчезновение стран и народов, опустошительную чуму, после нее в Европе почти исчезло население, и папа римский в целях спасения остатков человечества разрешил многоженство… Времена вообще-то были и пострашнее. Так что в целом человечество живет и развивается, это главное. А мерзавца, который это сделал, отыщем и покараем!

Она спросила с недоверием:

– А ты… над этим работаешь?

– И над тем, - уточнил я, – чтобы ничего подобного в будущем. Даже в теории. Этого

найдем и накажем, а остальным не дадим даже пикнуть. В смысле, возможности вредить человечеству, а вот людям можно.

– Можно?

– Можно, - подтвердил я безмятежно. – У нас же свобода личности и предпринимательства?.. Вот бы еще дуэли и пиратство разрешить… Ты не забыла, что мы защищаем человечество в целом? На остальное нам насрать. За мелкими террористами и маньяками пусть полиция гоняется. Или хочешь перейти в полицию?

Она посмотрела на меня с бессильной ненавистью.

– Мало ли что я хочу!

– Вот-вот, - сказал я. – Я тоже хочу процедуру бессмертия на мышах отрабатывать, но если человечество грохнется, мои вечноживущие мышки кому нужны? Потому вот я с вами, хотя сама можешь представить, как мне такое хочется!

Глава 15

После обеда уже в кабинете Мещерского рассматривали детализированные снимки со спутника, на которых исполинская установка по сверхглубокому бурению выглядит как инопланетный корабль, опустившийся из глубин Галактики на планету.

– Большие деньги вбухали, - сказал Бондаренко с завистью. – Норвегия – богатая страна! На нефти разжирела, чего им еще надо?

– Это на будущее, - ответил я. – Если удалось бы то, что задумали, им никогда бы не понадобилась нефть. Еще пара таких скважин – и почти бесплатная энергия на миллион лет всей стране…

Кремнев сказал решительно:

– Нужно ее вдрызг! А то у нас нефть покупать перестанут.

Я рассматривал снимки так и эдак, взять буровую установку не так просто даже самому лучшему в мире спецназу. Это же настоящий чудовищно огромный завод, где работает тысяча человек, примерно человек восемьсот высококвалифицированных техников и двести инженеров-специалистов, во главе которых Эрик Джонсон, Петер Хадсон и Джастин Арналл, энтузиасты добычи бесплатной энергии из недр земли, а охраняет их даже неизвестно сколько человек, и какое у них оружие.

Я сказал невесело:

– И что дальше?.. Ну высадим туда десант… Остановим работы. Весь мир будет негодовать и протестовать. Дуракам не докажешь, что их же и спасаем. Они прежде всего обращают внимание на ущемление своих личностных прав…

Мещерский покачал головой.

– Это все просчитано, так и будет. А что вы предлагаете?

Я кивнул в сторону хмурого Кремнева.

– Генерал все понимает. Лучший выход в этой ситуации – резать руку сразу по плечо, а не по частям. Зато крику, как ни странно, будут даже меньше.

– Из-за шока?

– Да. И еще потому, что от установки останутся разбросанные на мили куски конструкций. Самая крупная должна быть не крупнее авторучки в вашей руке. Но, главное, увидят серьезность ситуации не только в Норвегии, но и во всем мире.

Мещерский кивнул.

– Я уже веду переговоры с американцами. Они согласны, обещают полную информационную поддержку.

– Только бы не предали, - сказал Бронник печально.

– В этот раз не предадут, - сказал я.

– Думаете?.. Очень удобный случай выставить нас агрессорами, напавшими на их союзника.