Порыв ветра
Шрифт:
После некоторого затишья на площади появились торговцы. Или разносчики. Во всяком случае, эти тащили и везли на небольших тележках, запряженных какой-то скотиной наподобие наших осликов, мешки, ящики, горшки, связки чего-то.
Ещё через какое-то время потянуло дымом от печек, разными вкусностями, которые начали готовить почти в каждом доме. Очень некстати вспомнилось, что я не ела уже сутки, и даже чёрствая корочка хлеба показалась бы теперь вкусной. Но я решила потерпеть и не стала выходить из арки храма — сначала надо приглядеться к людям, а то может я буду здесь выделяться как белая ворона.
Народ оказался в общем-то обычным — никаких рожек, клыков, копыт. Чисто внешне — совершенно обычные люди. В основном темноволосые, но попадались и светлые. Правда, удивляла странная мешанина этого города. Обычно всё-таки преобладает какая-то одна нация или раса,
Надежды остались только надеждами. Целый день проболталась по городу, но работы не было. Нацелилась я на должность посудомойки, как самую простую и нужную во все времена. Как говорится, подальше от начальства, поближе к кухне. Поэтому и искала, больше ориентируясь на запахи, но меня везде гнали. Где равнодушно, где чуть ли не матами. Хотя чего ругаться? Ну, пришла девчонка-замарашка, не поднимая головы начинает бормотать о работе только за еду. Ну, нет работы или сама не понравилась — скажи спокойно, чего уж изгаляться. Так нет же, чуть ли не каждый третий начинал делать намёки, что я могла бы заработать гораздо больше, выполняя определённые услуги. Всякого наслушалась… К вечеру я от голода была готова на любую работу, которую только предложат. Уже даром не нужны были красоты этого города, хотя здесь и было на что посмотреть. Такое впечатление, что город строили разные люди и в разное время. Были обычные дома, сложенные из грубо обтёсанных камней. Были откровенные лачуги. Один район поразил особенно. Это трудно описать, но такое впечатление, что он весь состоял из арок. Не из привычных, когда прямые косяки и круглый верх, а из плавно изогнутых линий. Вроде в математике такая фигура называется парабола. Или можно сравнить с эмблемой Макдональдса. Только здесь это был не отдельный символ (элемент), а сплошь и рядом. Арки на входах, арочного вида крыши, арочные стены. И везде сплошная мозаика. Яркая, сочная. Иногда в виде панно, рисунков, но часто просто для настроения. Даже скамейки были не обычные прямые, а изогнутые. Одна даже была сделана в виде огромной змеи, ползущей по местному парку. И народ здесь ходил несравнимо богаче одетый и несравнимо более спесивый, чем в остальных районах города. Заметив, что на меня бросают презрительные взгляды, я быстренько ушла. Здесь мне точно нечего делать.
Ближе к вечеру оказалась в сравнительно тихом приличном районе. Во всяком случае, дома были относительно крепкие, чистые, а народ относительно приветливый. Заметив скамеечку у забора, я, даже не подумав, что меня могут заругать, просто плюхнулась на неё. Грязные ноги, не знавшие до этого, что это такое — ходить босиком по земле и камням мостовой, немилосердно болели. О еде я старалась не думать — видно сегодня не судьба. Скорее пора думать о ночлеге. Погуляв по городу, насмотревшись на местных, я теперь поняла, почему патрульные так ко мне отнеслись. Мрази хватало и здесь, и оказаться на ночной улице девушке может быть очень рискованно. Это прошлой ночью я была смелая, радуясь новому миру, а вот сейчас я бы себя так уже не повела. Наверное, лучшим вариантом было бы вернуться к храму и спрятаться в нём. Во всяком случае, я хотя бы знаю, что там внутри, и что вокруг неприятные личности не шарятся. Осталось только понять — а где же та площадь? Я закрутила головой, пытаясь сориентироваться, и с вдруг с лёгкой паникой поняла, что понятия не имею где я нахожусь. Утром я ушла из храма, не собираясь туда возвращаться, по городу гуляла без всякой системы, ориентируясь только на запахи еды. Помню, что горы были на западе (во всяком случае, в противоположной стороне от встающего солнца). Так это верно для любой точки города. И куда теперь? Искать ночлег в каких-нибудь развалинах? Или решить вопрос кардинально и уйти подальше за город? Уж там-то точно посторонние гулять не будут.
Приняв хоть какое-то решение, откинулась на стенку. Сейчас ещё немного посижу, отдохну, а потом по-прямой, ориентируясь только по солнцу и горам. В конце-концов по телеку показывали, что в
Дав себе крайний срок ещё пять минут отдыха, снова откинулась на стенку. Ещё минуточку, ещё одну и я встану. Обязательно встану.
Невдалеке в стене открылась калитка, и на улицу вышли две женщины лет тридцати. Обе дородные, в теле. Одна ещё как-то сохранила подобие форм, а вот вторая разъелась, извиняюсь за сравнение, до состояния чего-то среднего между свиньёй и жабой. Да ещё и свободная одежда превращала обоих в нечто бесформенное. Вышли они молча, друг за другом, но через несколько шагов остановились и от обоих прямо плеснула волна крайнего раздражения и неприязни. Толстуха упёрла руки в бока и прошипела (насколько это вообще возможно с её комплекцией).
— Скажи спасибо, что я вас не застукала за этим самым! А не то бы я тебе…
Вторая тоже приняла вызывающую позу.
— Что ты мне?! Да ты курицу у себя под ногами поймать не сможешь, свинья ты раскормленная! Ты с пола ничего поднять не сможешь, пока на колени не встанешь, а руки только ложку и умеют держать. Если бы не твои деньги, ни один мужик в твою сторону даже не посмотрел бы!
Толстуха задохнулась от возмущения.
— А ты… Ты…
Дальше начался безобразный бабский скандал, когда тётки, обезумев от ярости, кроют соперницу, не выбирая выражений. Слова были по большей части незнакомые, но общий смысл понятен — каждая старалась унизить за внешность, сравнивая с местными животными. Ну и, естественно, перебрали всю родню, все сексуальные позы и извращения.
На шум стал собираться народ, с интересом наблюдая за происходящим. Бесплатный цирк, кто ж пропустит. Из калитки вышла даже пара девочек лет трёх и пяти, присели на скамейку рядом со мной. Но эти не радовались. Наоборот, выглядели встревоженными и напуганными. Младшая вообще готова была зареветь. Два маленьких перепуганных воробышка. Не удержавшись, я чуть приобняла их, стараясь успокоить, и они вдруг прижались ко мне, будто ища защиты.
А скандал разгорался всё больше, и постепенно я примерно поняла из-за чего сыр-бор. Вроде бы толстуха — хозяйка этого дома, а вторая — няня детей. Но она ещё и понравилась хозяину, да и сама была не против получить свою долю удовольствий. Тянулось это довольно долго, но сегодня хозяйка что-то узнала (или увидела) и это стало последней каплей. Вот она и выгнала няню, а та, решив, что уже ничего не теряет, решила высказать и свои накопившиеся претензии. Женщины уже готовы были вцепиться друг другу в волосы, когда соизволил появиться хозяин — причина ссора. Крупный, тоже раскормленный, но взгляд вполне себя умный и уверенный. Спокойно подошёл и сразу рявкнул.
— А ну цыц! Чего тут разорались?!
Женщины повернулись и хором выкрикнули.
— Да тут эта твоя…
Замерли, поняв, что говорят одно и то же, и бросились друг на друга. Толстуха видимо хотела публично отругать мужа, а любовница наверное понадеялась на его защиту. И каждую возмутило, что соперница претендует на «её» мужчину. Но тот проявил характер и решительность — схватил разбушевавшихся баб за волосы и просто развёл руки в стороны. С его габаритами и силушкой этого оказалось достаточно — бабы немного подёргались и притихли. Убедившись, что активные действия на время приостановлены, мужик отпустил жену.
— Марш в дом, нечего позориться.
Та сверкала глазами, но молча пошла к калитке. Проводив её взглядом, мужчина отпустил и вторую женщину. В голосе его появилось сожаление.
— Ты уж извини, что так получилось, но хорошее у нас кончилось — жена есть жена — он достал что-то из кармана и отдал женщине. Та мельком глянула, скривилась, но ругаться не стала. Несколькими движениями привела в порядок волосы, одежду.
— Да ладно, я и не рассчитывала ни на что. Ухватила кусочек бабского счастья, и на том спасибо. Если бы твоя…. — она покосилась на толстуху, которая замерла у калитки — не начала меня костерить, я и ушла бы молча. Прощай.
Народ начал расходиться. Мужчина ещё постоял, глядя вслед уходящей женщине, затем сам направился к дому. И тут заметил меня. Взгляд мгновенно стал злым и настороженным.
— Ты что, последние мозги растеряла? Почему дети с чужим человеком?! — рявкнул он на жену.
Толстуха непонимающе повернула голову, охнула, будто только что заметила и чуть не бегом кинулась ко мне. Честно говоря, стало страшновато. И у нас чужой человек, обнявший твоих детей, вызовет как минимум настороженность, а уж какие верования в этом мире, один бог ведает. Хотела было встать и отойти в сторону, но девочки вцепились в меня, будто мать пугала их гораздо больше. Толстуха угрожающе нависла надо мной.