Посеяв ветер

Гутеев Виктор

— С днём рождения, капитан!

На секунду задумавшись, Кара сокрушённо качнула головой.

— Спасибо, Кианг, — от души поблагодарила она старпома, — вот так, — продолжила с грустью в голосе, — тридцать пять, а я даже не вспомнила.

— Ничего, капитан, — невысокий, азиатской внешности мужчина широко улыбнулся, — кончится война, всё вспомним. — Я посмел взять на себя смелость и организовать в честь вашего праздника ужин. Надеюсь, вы не будете против провести вечер в компании старших офицеров корабля.

—

Не буду, — благодарно улыбнулась старпому Кара, — только давайте договоримся, ужин в первую очередь по поводу взятия планеты, всё остальное в качестве сопутствующих этому мелочей.

— Идёт, — согласился Кианг, и плотно сжатые губы старпома растянулись в лукавой улыбке, — вот только большинство тостов вечера будут сказаны именно ради упомянутых вами мелочей.

— Как там наш снайпер, держится? — вернулась капитан к насущным делам.

— Держится, но я по-прежнему считаю, что сажать наводчика в карцер было лишним.

— Это требование комиссии, их решение мы изменить не в силах. — Кара мельком взглянула на вмиг посуровевшее лицо шагающего рядом старпома, и кончики её губ дёрнулись в едва обозначившейся улыбке. — Но на главное решение повлиять сможем. Утром на связь выходил командующий, генерал в курсе обстоятельств и гарантировал объективное разбирательство.

Кара не стала говорить, что решение уже принято, а показное действо — всего лишь необходимая формальность.

Разбирательство привлекло на линкор много стороннего народа. Рассчитанная на двести человек офицерская кают-компания с трудом уместила разношёрстную толпу участников и зрителей разбирательства.

Среди чёрной формы офицеров флота мелькали костюмы сухопутных родов войск. Полувоенная одежда военных корреспондентов мешалась с гражданскими костюмами независимых наблюдателей и некоторых членов комиссии.

Войдя в кают-компанию, капитан и старший помощник скромно сели на крайние места.

Поймав взгляд сидящего на всеобщем обозрении стрелка-наводчика, Кара ободряюще улыбнулась.

— Значит, вы утверждаете, что произведённые вами выстрелы уничтожили зенитную батарею противника?

Вопрос исходил от немолодого полковника в костюме военного прокурора.

— Да, это так.

— Система наведения неоднократно сообщала вам, что непосредственно в районе цели действуют дружественные объекты. Вы отдавали отчет в том, что в результате ваших действий эти люди могут пострадать или погибнуть?

— Да.

— Вы осознаёте, что убили сто двадцать шесть человек?

— Да, — глядя в глаза сыплющему вопросами полковнику, твёрдо ответил наводчик, — осознаю. И не дай бог кому-либо оказаться на моём месте.

«Плохо тебе, — глядя на молодого, но тяжело переживающего произошедшую трагедию парня, подумала Кара, — понимаю, но вместо тебя эту боль никто не переживёт».

—

Почему же, получив предупреждение системы, вы всё равно открыли огонь?

— В зоне досягаемости батареи оказались двенадцать челноков, звенья истребителей и штурмовиков. Прикинув потери там и там, я решил стрелять.

— Тогда объясните, почему три выстрела, ведь батарея была уничтожена с первого?

— Всё произошло в первые часы высадки. Эффективность противодействия вахнов орбитальному обстрелу на тот момент была ещё высока. Для стопроцентного поражения цели я дублировал выстрелы.

Поманив старпома, Кара покинула кают-компанию.

— Включите стрелка в наградные списки, — потребовала она, едва за ними закрылась дверь.

— Я отдаю себе отчёт в том, что этому парню пришлось пережить. Более того, я полностью разделяю ваш порыв, но я категорически против представления его к награде.

Видя, как брови капитана слегка приподнялись, старпом продолжил:

— Наградив стрелка сейчас, мы создадим прецедент. Вспомните гневные речи сухопутников, сейчас они видят лишь мертвых пехотинцев и слушать не хотят о гипотетически больших жертвах. Здесь речь идёт о будущих отношениях армии и флота. Награждение стрелка приведёт к их осложнениям. Это не нужно ни нам, ни им, ни тем более общему делу, а свою медальку этот парень ещё получит. Не испугавшись в нужный момент выстрелить в своих, не струсит и в бою с чужими.

Подумав, была вынуждена согласиться. Признательно кивнув старпому, она в очередной раз поблагодарила командование и Бога за назначение Кианга в свой экипаж.

— На месте.

Выполнив указание конвоира, Алексей огляделся. Сюда его ещё не водили. Последнее время Алексей провёл в подвальных помещениях какого-то управления. Сейчас, увидев дневной свет сквозь виднеющееся в конце длинного, казённого коридора окно, понял, пришло время беседы с кем-то из руководства. Сей факт обрадовал. После задержания его без лишних слов впихнули в принадлежащий неведомо кому бот, который, совершив два межпространственных перехода, наконец куда-то сел.

Потянулись похожие друг на друга дни. Без рвения, но всё же подчиняясь неразговорчивым людям, обследующим, исследующим, цепляющим к нему разного рода аппаратуру, Алексей пытался наладить контакт. С этим проблем не возникло, но вопросы относительно местонахождения неизменно разбивались о стену молчания. Ситуация напоминала первые месяцы пребывания в республике, когда его бесцеремонно швыряли куда заблагорассудится. Разница была в том, что с тех времён минули три года, и годы эти были отнюдь не лучшими в его жизни. Долгая служба, несмотря ни на что, давала право рассчитывать на нормальное к себе отношение. По крайней мере Алексей на это рассчитывал.