Пошаговая стратегия
Шрифт:
Но вся равно долго идти по крупному гравию и камешкам Авенир пока еще не мог. Его подошвы болели, трескались и кровоточили. Даже некоторым закаленным, местным мальчишкам приходилось не столь легко - огрубевшие подошвы сильно саднили. Петька и Васька впрочем терпели, и не отказывали поднести Авенира. А сам княжич старался как можно большую, часть пути проходить пешком.
Они поднимались все выше и выше в горы: по ночам становилось прохладно. Чтобы не замерзнуть мальчишкам приходилось спать прислонившись
Приходилось лежать всем в обнимку, согревая друг друга.
Правда за ночь слишком уж остывали босые ноги. Первые несколько километров они сильно болели, а тем кровь растекалась по ним, но все равно в пути звенела каждая жилка.
Горная дорога петляла, и пытка затягивалась. Голод постоянно донимал мальчишек, и они даже пощипывали траву, и обгладывали любые, мало-мальски пригодные ягоды. Не брезговали и сырыми грибами. Петька пару раз ловит в ручейке руками рыбу и передавал добычу своему хозяину-княжичу. Тот эгоистично лопал чешуйчатых сам.
Пацаны даже земляных червей пожирали, или саранчу, если она попадала на пути. Авенир чувствуя как неприятно бурчит в животе вспоминал роскошные пиры, маму, и свой богатый дом.
А тут он трясется голышом от холода...
После полутора месяцев переходов посмотрел бывший княжич в ручей... И не узнал себя. Кожа от грязи и загара стала совершенно черной, волосы и брови наоборот выгорели на солнце как переспелая пшеница, пышные щеки спали, глаза на исхудавшем лице провалились. Упитанное, сильное тело, теперь уже смахивало на египетскую мумию. Авенир такие видел в Кунц-камере, и в Зимнем дворце.
Правда загорелая кожа, ему нравилось больше бледной. Но до какой степени он стал похож на невольника? Правда били княжича редко - получив приказ османы берегли мальчишку. Другим плетьми доставалось еще чаще и выглядели они отнюдь не лучше.
Плотный с не по годам широкой грудью и плечами Петька сильно сдал. У него выступили ребра, а богатырская грудь стала костлявой, пресс плитками провалился, и живот почти прилип к хребту.
В последние дни Авенир уже шел исключительно сам. Босые подошвы покрылись мозолистой коркой, и почти не болели от острых камней и горных насыпов. Только по ночам чесались сильно, и их приходилось сильно бить об что-то острое, чтобы унять зуд.
Выносливости Авенир добавил, и княжич был теперь уверен, что сможет пережить рабство, и дождаться когда русская армия его выручит из плена. Или по заключению мира, произойдет обмен. Все-таки он знатная особа, и царь обязательно включит его в список.
А война и в самом деле затягивалась. Великий визирь Осман-паша весь июль провел в занятой крепости, дожидаясь подхода армии Измаил-Паши.
Кутузов же пытался собрать свои немногочисленные силы, и дожидался перехода турок за Дунай. Существовал риск, что османы вообще не рискнуть сунуться за естественную водную преграду, а будут ждать следующего года, и наполеоновского вторжения в Россию.
В принципе визирь зная, уровень боевой подготовки турецкой армии и в самом деле склонялся к мысли, отсрочить наступление на Румынию. Или собрать еще больше сил.
Над самим Кутузовым также нависла угроза опалы, за ненужную как тогда казалось сдачу Рущука. Но император колебался, и это позволило легендарному полководцу сохранить за собой пост. И даже потребовать переброски еще двух дивизий на подкрепление сил.
По отступлении Кутузова на левый берег визирь занял Рущук, но в течение всего июля не трогался оттуда, выжидая результатов действий Измаил-бея. Данные полководец только в середине июля прибыл к Видину и 20 июля начал переправлять свои войска (около 20 тысяч) через Дунай. Заняв Калафат и, сильно в нём окопавшись, он двинулся против отряда Засса (около 5 тысяч). Османы атаковали со всей своей яростью, но не смогли овладеть малодоступной русской позицией.
Когда 24 июля присоединились к Зассу отряды О"Рурка и графа Воронцова и, кроме того, подошла к Дунаю русская флотилия, то Измаил-бей лишён был возможности ворваться в Малую Валахию.
Время шло, уже наступил и август. Действительно, сама по себе мысль избежать лишнего риска, и дожиться следующего с предполагаемым походом Наполеона к Москве выглядела вполне здравой.
Между тем под давление султана визирь решился переправиться на левый берег, чтобы, пользуясь огромным перевесом своих сил, разбить Кутузова. Ну, и, угрожая сообщениям Засса, заставить его открыть дорогу Измаил-бею. Приготовления визиря продолжались долго, так что только в ночь на 24 августа началась переправа его войск, в 4 верстах выше Рущука. К 2 сентября уже до 36 тысяч осман было на левом берегу, где они, по своему обыкновению, немедленно окопались.
Но и это еще не все; на правом же берегу оставлено было до 30 тысяч. Вместо того, чтобы немедленно атаковать Кутузова, у которого под рукою было не более 10 тысяч солдат, визирь оставался на месте. Благодаря его бездействию, главнокомандующий успел притянуть к себе отряд генерала Эссена, стоявший на реке Ольте. Он его использовал, (как резерв для Засса), и, сознавая, что наступил критический момент войны, не стал выжидать приказаний из Петербурга относительно 9-й и 15-й дивизий, но собственной волей распорядился ими.