Посланец Сварога
Шрифт:
Если Рус поначалу думал, что тяжелое, потенциально смертельно опасное ранение заставит сестру и брата с прочими дружинниками пересмотреть их отношение к нему, и они лишат его статуса любимца богов (дескать, не мог любимец богов так сильно пострадать), то с удивлением обнаружил, что ничего подобного. Даже, скорее, наоборот, они утвердились в данном мнении.
– Все еще думаешь, что я отмечен богами, их любимец? – спросил Рус присевшую рядом сестру.
Чем-то его этот статус смущал. Может, тем, что не удавалось просчитать все последствия при возникновении внешних стрессовых факторов. Как у всякого статуса, у него имелись как свои плюсы, так и минусы. Это
То есть теперь, хочешь не хочешь, а будь добер бобер участвовать в каждой заварушке, при этом в первых рядах. В общем, быть в каждой бочке затычкой. Ведь ты осенен благодатью богов, и все, кто идет за тобой, также находятся под своеобразной сенью божественного пригляда. Но конкретно тебе теперь проигрывать нельзя.
Конечно, теперь твое слово более весомо, и это плюс… Нужные тебе решения можно протолкнуть с меньшим сопротивлением окружающих, если это решение им не сильно нравится. Но оно же и минус: если ошибешься, тогда последствия твоей ошибки станут катастрофичны. А то и смертельно опасны, в том плане, что за свою ошибку придется платить своей же жизнью, чего не случилось бы, находись он в статусе обычного смертного. Дескать, ошибся и ошибся, с кем не бывает? Будучи любимцем богов, так уже не сказать. А раз так, то боги отвернулись от тебя, и не отправить ли тебя в таком случае на суд богов лично? И хренак мечом по шее.
– Конечно!
– Но смотри какое ранение… Это при том, что остальные, кто не погиб, пошли на поправку. А меня не защитили…
И это было так. Даже тот дружинник, что впал в забытье и которого Рус мысленно списал в покойники, поставив диагноз заражение крови, и то очнулся. Крепкий организм оказался. Как говорится, если пациент хочет жить, то медицина тут бессильна.
– Твои сомнения понятны… Но ты не прав, брат.
– В чем это?
– Лично я уверена, что если бы не защита богов, то ты бы уже умер… Ты – наш вождь, и после того, как мы захватили этих авар, их боги выбрали тебя для своего проклятья…
– Верно, – поддержал сестру Славян, присев с другой стороны от Руса. – Но ничего, нам бы только успеть добраться до нашей земли, где сила наших богов неоспорима, там проклятия чужих богов с тебя спадут, а после того, как над тобой поворожит Джива и окончательно изгонит из тебя зловредных духов разложения, что натравили на тебя боги степняков, ты мигом поправишься…
«Вот такие пироги с котятами…» – подумал на это Рус.
Херсонес обошли по широкой дуге, чтобы никто не прицепился. Наученный горьким опытом, Рус загодя поинтересовался у Клеарха:
– Пирот что-то говорит о резкой смене погоды?
– Нет, господин…
– Тогда давай снова напрямик, вон в ту сторону.
– Да, господин… Течение как раз должно вынести нас прямо к вашему поселению, даже если не станет ветра.
И тут наступил штиль. Паруса, только что туго надутые, опали…
«В такие моменты невольно начнешь верить в высшие сущности», – с раздражением подумал Рус, глядя на недобро зыркнувших в сторону кормчего брата с сестрой.
– Словно в пику прошлому шторму, что домчал нас за день…
Течение, конечно, несло судно, но это скорость пешехода в лучшем случае. Ускориться можно было за счет гребцов, но это ненадолго, так что и смысла нет.
– Разве что допинг снова применить?
Но не стал.
Славян
– Успел… – пробормотал Рус, когда к вечеру галера вошла в знакомый залив.
Весь путь с захватом пленных занял шестнадцать суток вместо расчетных двадцати. Так что у него еще имелся запас в несколько дней до начала Великого вече. Хотя, если успели прибыть все приглашенные, то могли начать и пораньше заявленного срока…
31
В первый момент можно было подумать, что столицу славянской «конфедеративной империи» осадило вражеское войско, так как вокруг городища, в некотором отдалении от стен находилось несколько крупных лагерей с шатрами вождей и палатками для люда попроще. Берег тоже был весь оккупирован ладьями, типа блокада с моря… Но нет, это прибыли вожди на Великое вече.
Стоило только галере пристать к пирсу, как на борт заскочил волкопес, что начал хаотично крутиться возле Ильмеры, подвывая и поскуливая от радости.
Рус сошел с судна, поддерживаемый братом и сестрой, фактически они его несли, положив его руки себе на плечи.
– С возвращением, дети мои… – с хмурым видом сказал пришедший встречать своих детей Пан, увидев, в каком отвратительном виде находится один из лучших его наследников.
Бледный, осунувшийся, с перевязанной ногой, коей так интересовался волкопес Ильмеры, то и дело обнюхивавший раненого. Остальные воины, что тоже сошли с палубы на пирс, выглядели хоть и чуть лучше, но тоже не ахти. При этом не хватало почти половины дружинников. Из тридцати подчиненных Рус в этом походе потерял тринадцать человек. Но увидел он и повязанных пленников в богатых доспехах. «Товар» Рус решил показать во всей красе, чтобы сразу все впечатлились и не отнеслись к аварам как к очередным степнякам вроде гуров.
– Это те, за кем ты ходил?
– Да… Эти трое – тарханы кагана, а этот – переводчик из савиров. И Бред… В смысле Берд, сын родового вождя Калафата… Он подтвердит, что кутригуры готовят на нас нападение большой ордой, так что если армия собралась, то ее пора выдвигать на границу…
– Ясно. Увести их! – приказал Пан своим дружинникам. – А ты поспеши к Дживе…
Впрочем, видя, что Славяну с Ильмерой вести его будет долго и неудобно, приказал своим воинам отнести Руса на руках, что они и сделали, донеся его до полуземлянки жрицы Живы. Внутрь заносить не стали. Пока хорошая погода, Джива принимала пациентов снаружи.
Увидев рану Руса и очередную порцию вытекшего из нее гноя, жрица, сдвинув брови, только удрученно покачала головой. Ничего не сказав, скрылась в своей полуземлянке, после чего появилась с тремя горшочками в руках.
– Пей, – приказала она, протянув один из горшочков.
Рус выпил. Через несколько минут язык онемел и закружилась голова со странным эффектом в глазах. В общем, это была явно какая-то наркотическая настойка. Оценив результат, Джива принялась за работу, начав ковыряться в ране, обильно заливая в нее еще какое-то средство на травах. Благодаря выпитой настойке больно не было. Неприятно, но не больно.