Послание к коринфянам

Оуэн Анна Нэнси

– Я с вами полностью согласен. И поэтому у меня есть два предложения. Одно серьезное, а второе... не очень.

Утро - еще один период бурления котла; нет ни малейшей нужды являться на заседание Совета к 10, наши вопросы начнут разбирать только в 14, после перерыва, а до того - рутина... но явиться к перерыву - значит, отвесить Совету увесистую оплеуху, и они могут вытворить какую-нибудь гадость с регистрацией. Например, решительно и бесповоротно закрыть ее в 10:05.

Следовательно, три часа пустопорожней траты времени на трибунах и куда более увлекательный фуршет в перерыве. Все это будет через два часа, а пока у заместителя по внешней безопасности уйма дел - от обеспечения

собственно безопасности, начиная с периметра особняка, заканчивая дорогой, до приведения в норму разбуженных спозаранку начальников и вибрирующих от волнения младенцев.

Начальнику выдаем распечатку серьезного соображения, параллельно загружая в него еду. Младенцу демонстрируем сшитый на него костюм - и даем совет относительно поведения. Вибрация заканчивается, Васкес плавно отрывается от земли и уходит в свободный полет. Переодеваться и примерять новую личность. От стола доносится сдавленное уханье. Да, единственная причина, по которой я не издавал ночью те же самые звуки, было опасение, что система безопасности примет меня за вторженца...

– Положите эти запонки. Обратно. В семнадцать лет драгоценные камни носят только дети нуворишей... Машину, пожалуйста, к черному ходу. Нет, измените построение по плану "Е". Какой еще вертолет? Нет. Господин Сфорца, это источник натурального кофеина и сахаров. Вы знаете биохимию лучше меня. Вы любите уколы? Я тоже так думаю. Джастина, вы не поедете на такси. Нет, вы не поедете на такси, вы поедете на своей машине, которую мы взяли сюда, как ни странно. С охраной. Да, это Лион, конечно... но не тот. Алваро, вы же не сын гробовщика, помогающий отцу в лавке?! Господин Сфорца, я подготовил вам конспект. Джастина...
– уп-с. Уже испарилась, но дальше ворот не должна, а там ее засунут в машину.

Нужно было спросить у мистера Флюэллена, как он ее похищал. Эта технология еще пригодится "Сфорца C.B.". Неоднократно.

– Нет, господин Сфорца, вы не обязаны придерживаться этого списка. Это к сведению. Мистер Флюэллен, это уже слишком...
– Тьфу ты, это не тот воротничок, это обычный воротник-стойка плюс рубашка. Просто похоже. Это он развлекается. Тем более, что он и не священник.
– Прошу прощения, не проснулся.

Воплощение коварства улыбается, кивает - доволен произведенным эффектом. В зале эффект будет куда сильнее, особенно на расстоянии.

– Положите - мой - одеколон... в глаз брызну!
– Бедный господин де Сандовал, у него таких полсотни на попечении.
– Через двадцать минут мы выезжаем. Нет, не рано, в самый раз, учитывая дорогу и скорость. Да, боевой вертолет, конечно же, был бы более впечатляющ, но ведь собьют на подлете. Что? Читают со стекла? Пусть читают.
– Было бы что считывать, утренний кабак в отдельно взятом кусочке корпорации.
– Но определите кто, немедленно.

Из здания через улицу. Каковое в теории принадлежит старинному лионскому семейству с родовой историей если не до времен Гундахара, то до Филиппа I уж точно. Воззвали к гражданскому долгу, наверное. Или самодеятельность. Гении шпионского дела. Снять и расшифровывать вибрацию со стекол... и выведать Самый Главный Секрет. Военную тайну.

Тайна в том, что у нас нет ни одной настоящей военной тайны. Все, что будет сказано после обеда, лежит на поверхности - черпай да пускай в дело. Только никто не хочет, все опасаются последствий. Мало поймать медведя за ухо, нужно потом с ним что-то сделать.

А одна маленькая хулиганская идея обсуждалась несколько часов назад и уже почти что готова к воплощению. Понадобится только помощник и чуть-чуть везения.

Помощник есть, идея достаточно безумна, чтобы взорвать любые намеченные

планы проведения заседания, а господин Сфорца ухмыляется и показывает отставленный большой палец. Нет, это не ко мне, это к вашему боевому "ползучему-кусачему" трофею - но все-таки приятно. Более чем приятно. Такие вещи, как восхищение и признание, не умаляются, если их делишь с кем-то еще.

Мистер Флюэллен наблюдает краем глаза. Интересно, что он сейчас видит - и как это перетолкует. Но когда все инструменты начинают звучать в унисон, в едином ритме моего метронома, можно забыть о годах недосыпа и килограммах стимуляторов, об университетских характеристиках и вердиктах господина де Сандовала.

Кажется, все собраны, упакованы и проснулись в достаточной степени, чтобы выйти в дверь, а не сквозь нее. Остались сущие мелочи - выиграть войну.

Алваро

По фойе прямо на Алваро плывет айсберг. Неправильный, насколько вообще может быть неправильным айсберг - ему следует носить шелк, бархат и парчу, алое, изумрудное и золотое, а не черный, предельно консервативный, по моде двадцатилетней давности, костюм. И еще должна быть на поясе шпага, или хотя бы кинжал с рубином в рукояти. Прическа тоже не та - короткая, в скобку, а нужно бы волосы до плеч, и берет с драгоценным камнем на аграфе, как во времена треченто. Правилен, соответствует человеку только легкий ореол аромата. "Мавританский бальзам" - смолы и травы, и не будем вспоминать, сколько за флорентийскую унцию стоит этот одеколон в парфюмерной лавочке в центре Флориды... И ведь не то, что вспоминать - знать бы не знал, что в мире такие духи и такие цены бывают, если бы к покушению на Франческо себе внушающий доверие запах не подыскивал. Теперь знает - а что толку?

Алваро, которого с утра без спроса облили чем-то цветочно-древесным, невероятно стойким, вдохновенно завидует айсбергам.

Белые, словно инеем присыпанные брови и ресницы, даже прозрачная кожа альбиноса лишена розовой пульсирующей жизненности, выморожена. Но он вовсе не альбинос - глаза карие, очень яркие, как у флорестийцев, наверное. В Европе таких Алваро еще не видел.

– Cognato mio... Ах, простите. Синьор Васкес? Благодарю.
– Да Монтефельтро протягивает руку, и кажется - что перстень для поцелуя. Алваро неуверенно пожимает предоставленную ладонь.
– Хм. А мне не говорили, что у вас есть некоторый вкус, - одобрительно кивает айсберг, оглядывая Алваро, и проплывает дальше, видимо, искать "Левиафан".

И это муж Паулы?! С ума сойти можно. Это про него Франческо сказал, что по сравнению с да Монтефельтро сам он очень, очень скучный и предсказуемый человек. И этот обознался, надо же. Да Монтефельтро далеко не первый. Васкеса уже раз десять принимали за работодателя. Всего-то - пытаешься представить, что ты синьор Франческо Сфорца, владелец корпорации имени себя, совершенно не думаешь о том, как на тебе сидит костюм, куда девать руки и как держаться в высших кругах, плывешь себе над полом фойе Зала заседаний, не чувствуя тела, легко и призрачно, не различая лиц.

Только наблюдать за происходящим из этого парения в облаках совершенно неудобно. Пролетает мимо сознания. А то ведь здесь есть на что посмотреть - и панорамное окно от пола до потолка, Альбы не видно, зато весь Лион как на ладони. Мировая элита - чиновники и предприниматели, - дефилирует по этой стеклянной емкости в разных направлениях. Полный аквариум черно-белых скалярий. Вокруг кормушки - фуршетного стола - эти скалярии демонстрируют нрав, и премерзостный, разумеется, но Алваро блюдет свое преступное реноме и в рыбьих играх не участвует.