Посланница небес

Серова Марина Сергеевна

— В некотором роде, — пробормотала я, соображая, где подловить этого бандита. У церкви, принародно, опасно. — Почему у него кличка Бубен, в карты, что ли, играет?

— Нет, он это, на кого наезжает, то бьет головой, сразу наповал, поэтому и пошло так, — просветил меня Лавр и плаксиво спросил: — Слушай, отпусти меня. Я тебе рассказал все как на духу.

В углу зашевелился Федя. Я резко схватила армейский ботинок Лавра и метнула в бритоголового. Удар пришелся Федору каблуком в висок. Застонав, бритоголовый уткнулся носом в пол.

— Так, что ты там говорил? — обратилась я к Лавру.

— Это… не делай со мной ничего, —

попросил он, озираясь на друга.

В дверь громко постучали.

— Занято! — крикнула я, тыча револьвером в нос Лавру, чтоб молчал.

Однако в дверь снова постучали и послышались пьяные выкрики:

— Эй, дядя Федор, открывай! Лавр! Вы че еще там, не накувыркались? Давай открывай, подмога с бухлом пришла!

— Сейчас открою, — крикнула я и одним ударом вырубила Лавра, затащила его на кровать, потом втянула туда же бесчувственного Федора, уложила их щека к щеке, сделав вид, будто они обнялись, и накрыла простыней, так что видны были только головы. Затем метнулась к сумочке, достала прибор ночного видения и подошла к двери.

— Мы ща дверь вынесем, — весело сообщили дружки Лавра, колотя по дверному полотну со всей дури.

— Не надо, я открываю, — моя рука коснулась защелки, оттянула ее, и в комнату ворвались пять его пьяных обормотов. Остановившись за порогом, они замерли и с недоумением уставились на кровать.

— Кривой! — по инерции выкрикнул один из них и осекся.

Второй пробормотал:

— Опа.

У них за спиной я попыталась незаметно проскользнуть в дверь, но стоявший рядом небритый красноглазый субъект схватил меня за руку, захлопнул дверь и грубо потребовал объяснений:

— Говори, краля, чем вы тут занимались?

— Ничем, — невинно ответила я, пряча за спиной прибор ночного видения. — Они сказали, что поиграют друг с другом, а мне велели смотреть. Потом они уснули.

— Чего ты гонишь! — изумились отморозки.

На их лицах одновременно отразилось выражение крайнего отвращения. Ближайший сорвал с мирно посапывавших голубков простыню и увидел, что мои жертвы одеты, а Лавр к тому же связан.

Пока внимание парней было отвлечено этим шокирующим открытием, я беспрепятственно протянула к стене руку и нажала на клавишу выключателя. Свет в комнате погас, вызвав у бандитов бурю эмоций. Я вывернула руку державшего меня субъекта и наугад в темноте припечатала коленом под дых, потом ребром ладони сверху по шее, отправив парня отдохнуть на пол. Надела прибор ночного видения.

Остальное уже напоминало избиение младенцев, причем слепых. Только один попытался оказать какое-то осмысленное сопротивление, выхватил из-за пазухи нож, стал размахивать им во все стороны, в результате чего полоснул своего же кореша по груди. Я легко его обезоружила, провела удушающий захват и уложила на ковер. Меньше чем через минуту из всех людей, находившихся в комнате, только я была в сознании.

— Эй, вы там, тише, а то разнесете всю комнату, — закричал недовольный мужской голос из коридора.

— Ой, мне так хорошо, — громко и искренне застонала я, стараясь выровнять дыхание после легкой разминки.

Стоявший за дверью что-то пробормотал себе под нос, затем послышались его удаляющиеся шаги. Я сняла прибор ночного видения и включила свет. Скрюченные в разных позах отморозки усеяли пол комнаты. Невольно напрашивалось сравнение с картинами раскопок Помпеи. Из сумочки я достала коробочку со шприцем и пузырьком новейшего препарата

для наращивания мышечной массы, который используют спортсмены. В особой пропорции с сорокапроцентным этиловым спиртом препарат давал забавный побочный эффект. У человека после применения почти отключалось сознание, появлялось возбуждение, а потом он вообще вырубался и не помнил, что с ним было в последние часы. Воспоминания стирались начисто. Мне именно это и было нужно. Не хотелось, чтоб Лавр предупредил Бубна, что я о нем расспрашивала.

На полу я подобрала бутылку столовой воды без газа и бутылку водки. Развела водку водой, чтобы не пожечь подопытным кроликам вены, набрала смеси в шприц, добавила туда требуемое количество препарата и пошла делать уколы всем подряд. Если умеючи, то одной бутылкой водки можно перепоить целый взвод солдат. Завершив процедуры, я огляделась и улыбнулась. Можно сделать еще кое-что, это уж точно заставит подонков держать язык за зубами. Быстро и аккуратно я раздела всю ватагу. В постель к голым Лавру и Федору положила небритого. Остальных уложила парами, а вещи разбросала по комнате. Пусть, когда проснутся, подумают, до чего довела их водка. Пожалев, что меня здесь не будет в тот момент, когда парни очнутся, я погасила свет, вышла, закрыла дверь, швырнула ключ в приоткрытое окно в коридоре и сбежала по ступенькам вниз.

— А где Лавр? — поймал меня за руку бармен, выскочив из-за стойки.

Я вырвала у него из ладони свою руку и, всхлипнув, сказала:

— Он меня выгнал. К нему пришли друзья, и он меня как собачонку выставил за дверь. Они же, оказывается, все голубые, еще при мне начали целоваться. — Смахнула платочком катившиеся по щекам слезы и посмотрела на бармена, у которого от изумления челюсть упала до уровня груди.

— Ты это, девочка, фильтруй базар, — робко посоветовал он, с трудом возвратив челюсть на место. — Если Лавр узнает, что ты про него тут…

— Пусть знает, — всхлипнула я. — Заманил, наобещал кучу, а сам голубым оказался.

— То-то он на меня не клюнул, — пробасила пропитым голосом тощая девица у барной стойки, понимающе кивнув. — Вот, блин, нормальных уже никого не осталось.

Утирая слезы, я пошла к дверям и вышла на улицу. Там, на парковке, села в свой «Фольксваген» и вырулила на дорогу, слушая записанную на диктофон исповедь Лавра. Из его слов выходило, что Бубен знал отца Глеба. Возможно, приказ разобраться с моим клиентом пришел от самого настоятеля Свято-Петропавловской церкви, но что их связывало — отца Глеба и матерого уголовника? Сомнительно, чтобы отец Глеб вел его к покаянию, скорее наоборот, совместными усилиями они вершили какие-то темные дела. Меня так и подмывало немедля двинуться к настоятелю и вытрясти из него всю правду. Однако без предварительной разведки этого делать не следовало.

Я поехала на набережную, но только лишь затем, чтобы пару раз прокатиться мимо дома отца Глеба. Строители на ночь ушли, покинув леса. Между тем, несмотря на первый час ночи, в доме отца Глеба горели все окна, за исключением окон в ремонтируемом крыле, слышалась приглушенная музыка, и это были отнюдь не песнопения. Перед домом стояли четыре навороченных джипа. Среди них один зеленый, как описывал Лавр. Чуть в отдалении знакомый джип охраны. Двое подозрительных типов прохаживались у ограды. «Что за настоятель такой, которого так охраняют уголовные элементы?» — спросила я себя, поворачивая налево к центру.