Посланник из Райского сада
Шрифт:
– На, позвони своей маме. Скажи, что поехала ночевать ко мне.
Мария не стала с ней спорить и позвонила, взамен получив от Галины Дмитриевны выговор за нашедшую дурь и блажь среди ночи.
После этого подруги с минуту помолчали, а потом Серафима спросила у Марии, чего такого она сказала «Бубну»?
– Я? – удивилась та в свою очередь. – Абсолютно ничего!
– Как ничего?
– Да так!
– Но ведь что-то же произошло!? Машка, ты шутишь со мной?
– Сим, я совершенно ничего ему не говорила, клянусь! Какие шутки, мне сейчас совсем не до
Серафима резко притормозила, направляя машину на обочину. И когда они остановились, недоуменно посмотрела на подругу.
– Ты что-нибудь понимаешь?
– Нет! – ответила та, одарив Серафиму таким же недоуменным взглядом.
– Но ведь что-то же произошло?! Как иначе объяснить поведение этого «Бубна»? Послушай, – Машка, а мажет, он тебя знает?
–Да ты что! Я никогда не видела этого придурка!
– Точно?
– Абсолютно точно!
– А может, его кто-то напугал в тот момент, когда они гнались за тобой?
– Да, нет же! Я не встретила на своем пути ни одной живой души! – и Мария в подробностях рассказала Серафиме о том, как преследователи настигли ее и о том, как изменилось поведение «Бубна» после этой погони.
– Я сама удивилась не меньше чем ты, и вплоть до той самой минуты, пока не увидела тебя за рулем одну одинешеньку, не поверила в то, что все это не является большим подвохом со стороны этих молокососов!
– Мама дорогая! – воскликнула Серафима, и устало опустила голову на руль.
– Ну, тогда я вообще ничего не понимаю!
– Ладно, Сима, поехали, может до нас потом что-нибудь дойдет, главное, что все обошлось!
Однако сколько девушки не анализировали события этого странного вечера на следующий день, до них так ничего и «не дошло», и вскоре, плюнув, Серафима попыталась и вовсе об этом забыть. Но именно с тех самых пор ее и стало посещать злополучное чувство преследования.
…Самолет, между тем, заполнялся пассажирами, и вскоре к Серафиме подошли попутчики. Ими оказались пожилая женщина и ее внучка – девочка лет четырех. Серафима привстала с кресла, чтобы пропустить их на свои места и мило улыбнулась девчушке, без стеснения разглядывающей ее во все глаза.
Как только они разместились, малолетняя пассажирка тут же принялась удовлетворять свое любопытство.
– Бабуля, а почему эта тетя сидит вместе с нами?
Женщина улыбнулась.
– Анечка, тетя тоже летит в Ялту.
– К бабушке Вере? – Удивилась девочка.
– Нет! К бабушке Вере она не летит. – Вновь улыбнулась женщина и взглянула на Серафиму.
Серафима, растроганная непосредственностью девочки, тоже ответила женщине улыбкой.
– Я лечу к своей сестре, Анечка. Тебя, кажется, так зовут?
– Да! – кивнула Серафиме любопытная малышка.
В этот момент в салоне появилась стюардесса, и все внимание девочки переключилось на нее. Девушка с проницательными серыми глазами, которая встречала их на пороге лайнера, мило улыбнулась, объявила о взлете, после чего попросила всех пристегнуть ремни.
Серафима откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. В полете обычно она
Вот и теперь ей сразу вспомнился позапрошлогодний роман, который и случился в Ялте, куда она летала часто. Там, с мужем и племянником жила ее двоюродная сестра Ирина, которая предоставляла ей для отдыха одну из комнат в своем большом двухэтажном с мансардой доме, доставшимся им с мужем по наследству от его покойных родителей.
Тогда, в августе Серафима прилетела в Ялту, и у нее впереди было целых три недели отдыха перед занятиями. Папа, правда, предлагал ей поехать по путевке за границу, но Серафима так соскучилась по Ялте – месту, к которому приросла с самого раннего детства, отдыхая там постоянно, правда тогда еще не в доме мужа Ирины, а в небольшом домике ее мамы – тети Вали, которая приходилась родной сестрой Анне Сергеевне. И к тому же, зимой на каникулах она уже летала на десять дней в Швейцарию, да и по Ирине с племянником Серафима очень соскучилась.
Серафима тогда еще училась в МГУ, и это лето как раз было предшествующим последнему году обучения. Она встретила Богдана в первый же день на пляже.
Полна нетерпения, после пары часов общения с родными, она отправилась к морю. Время близилось к полудню, и к этому часу на пляже было полно народу. Пробравшись сквозь торчащие то тут, то там зонтики, навесы и лежанки с распластавшимися на них загорелыми телами, она, отыскав свободное местечко, небрежно бросила туда свои вещи. Потом, закрутила на затылке длинные русые волосы, и в предвкушении долгожданного блаженства, бросилась в воду. Когда она вернулась, и, расстелив на песке голубое махровое покрывало, с удовольствием на него улеглась, надвинув на лицо панаму, мимо нее сначала прошел какой-то мальчик, а вслед за ним мужчина. И вдруг возле самого уха Серафимы раздался треск. Она тут же сдвинула с глаз панаму и обнаружила, что треск раздается из – под ступни мужчины, которая в этот момент как раз и находилась возле самого ее уха.
– Ой! – воскликнул мужчина – я, кажется, на что-то наступил.
И тут Серафиму осенило. – Уж не на мои ли очки он, «кажется» наступил! – Она приподнялась на локте, желая изо всех сил усомниться в своей догадке и не увидеть раздавленными любимые солнечные очки. Мужчина, тем временем, тоже наклонился, и, встретившись взглядом с Серафимой, с любопытством на нее взглянул, приподняв брови. А потом, покопавшись рукой в песке, извлек оттуда ее очки, а вернее то, что от них осталось.
– Девушка, это Ваши очки?
Серафима горестно вздохнула.
– Это были мои очки – сказала она.
– Действительно были. – Подтвердил мужчина. – И что, они вам уже надоели?
– Надоели? – возмутилась Серафима.
– Ну да, раз Вы решили положить их у меня на пути и заставили безжалостно раздавить. И теперь за эту услугу я попрошу у Вас компенсацию.
– Компенсацию? – изумилась Серафима, не преминув обратить внимание на приятную внешность мужчины.
– Конечно! И причем, двойную. За раздавленные очки и моральный ущерб.