Посланник
Шрифт:
Донати окинул взглядом заполненную народом площадь: пилигримы и церковники со всего света, дети в белых одеждах, группы больных и стариков, пришедших получить папское благословение. Папа сидел на малиновом парадном троне. По традиции, унаследованной от предшественников, он приветствовал пилигримов на их родном языке, быстро переходя с одного на другой.
– А как быть с пилигримами? – спросил Донати. – Как мы их защитим?
– Возможно, уже слишком поздно. По крайней мере в отношении некоторых из них. Если мы попытаемся их предупредить, начнется паника. Уведите святого отца с площади
К ним подошел командир швейцарской гвардии полковник Брюннер. Как и вся личная охрана папы, он был в темном деловом костюме и с головным телефоном. Когда Донати объяснил ситуацию, Брюннер побелел.
– Мы уведем его через собор.
– А если они заложили бомбы там? – сказал Габриэль.
Брюннер открыл было рот, чтобы ответить, но слова его унесло обжигающей взрывной волной. Звук раздался секундой позже – оглушительный грохот, усиленный эхокамерой, какой являлась площадь Святого Петра. Габриэля снесло с помоста словно бумажку ветром. Его тело полетело и по крайней мере один раз перевернулось. Затем он тяжело ударился о ступени собора и потерял сознание.
Открыв глаза, он увидел христовых апостолов, смотрящих на него вниз с карниза фасада собора. Габриэль не знал, сколько времени он пробыл без сознания – наверное, секунды две-три, не больше. Он сел – в ушах стоял звон – и огляделся. Справа от него находились прелаты курии, которые были на помосте вместе с папой. Судя по всему, они были в шоке, но, слава Богу, почти не пострадали. Слева от Габриэля лежал Донати, а рядом с ним Карл Брюннер. Глаза командира гвардейцев были закрыты, и из раны на темени лилась кровь.
Габриэль поднялся на ноги и осмотрелся.
Где же папа?
Ибрахим эль-Банна провел трех священников в Ватикан.
Габриэль подозревал, что произойдет еще два взрыва.
Он обнаружил «ЗИГ-зауэр», взятый у гвардейца, и крикнул прелатам, чтобы не вставали. А когда он взобрался снова на помост, чтобы посмотреть, где Луккези, раздался взрыв второй бомбы.
И снова обжигающая волна с ветром.
И снова грохот.
Габриэля отбросило назад. На этот раз он опустился на Донати.
Он снова поднялся, но не успел добраться до помоста, как прогремел третий взрыв.
Когда прекратился грохот, он залез на платформу и увидел опустошения. Шахиды разместились в толпе на равном расстоянии друг от друга неподалеку от передней части помоста: возле Бронзовых дверей, в центре площади и ближе к Колокольной арке. От них остались лишь три столбика черного дыма, поднимавшихся к безоблачному бледно-голубому небу. В тех местах, где стояли смертники, камни мостовой почернели от огня, были залиты кровью и усыпаны человеческими конечностями и кусками плоти. Подальше от места взрыва еще можно было представить себе, что изодранные в клочья трупы совсем недавно были людьми. Складные стулья, которые на глазах у Габриэля расставляли утром, были разбросаны, словно игральные карты, и всюду валялась обувь. Сколько же тут трупов? «Сотни», – подумал он. Но волновали его в данный момент не погибшие, а святой отец.
«Мы объявляем вам, крестоносцы,
Габриэль понимал: атака еще не окончена.
Сквозь завесу черного дыма он увидел следующую ее фазу. В дальнем конце площади, как раз за баррикадой, остановился автофургон. Задние дверцы раскрылись, и из фургона выпрыгнули трое мужчин. У каждого на плече был гранатомет.
Тут Габриэль увидел трон, на котором сидел папа. Силой первого взрыва его выбросило боком, и он опустился вверх тормашками на ступени собора. Из-под него торчала маленькая рука с кольцом… и пола белой сутаны в пятнах крови.
Габриэль взглянул на Донати:
– У них ракеты, Луиджи! Гоните всех из собора!
А сам соскочил с помоста и стал поднимать трон. Глаза папы были закрыты, и из нескольких небольших ранок текла кровь. Габриэль нагнулся и стал поднимать папу на руки – в этот момент он услышал отчетливый свист РПГ-7. Он повернул голову и увидел ракету, летящую через площадь к собору. Секунду спустя боеголовка ударила в купол Микеланджело и взорвалась фонтаном огня, стекла и камня.
Габриэль прикрыл папу своим телом, затем поднял его на руки и побежал к Бронзовым дверям. Прежде чем они успели укрыться в колоннаде, через площадь пролетела вторая ракета. Она попала в фасад собора, как раз под балюстрадой Ложи Благословения.
Габриэль поскользнулся и упал на камни мостовой. Подняв голову, он увидел третью ракету. Она летела ниже других и прямо на помост. За секунду до того, как она взорвалась, Габриэль увидел кошмарную картину: Луиджи Донати, отчаянно пытавшегося увести в безопасное место кардиналов курии и прелатов. Габриэль не стал подниматься, а снова накрыл своим телом папу, спасая от обрушившегося дождя обломков.
– Это вы, Габриэль? – спросил папа, не открывая глаз.
– Да, ваше святейшество.
– Это кончилось?
Три бомбы, три ракеты – символ Святой Троицы, решил Габриэль. Рассчитанное оскорбление мушрикуна.
– Да, ваше святейшество. По-моему, кончилось.
– А где Луиджи?
Габриэль посмотрел в сторону догоравшего помоста и увидел Донати, выходившего, спотыкаясь, из дыма – на руках у него было тело мертвого кардинала.
– Он жив, ваше святейшество.
Папа закрыл глаза и прошептал:
– Слава Богу.
Габриэль почувствовал руку на своем плече и, обернувшись, увидел четырех мужчин в синих костюмах, с оружием в руках.
– Давай его! – крикнул один из мужчин. – Мы заберем его отсюда.
Габриэль посмотрел в упор на мужчину и медленно покачал головой.
– Я сам. – Он поднялся и понес папу в Апостольский дворец, окруженный гвардейцами.
Многоквартирный дом стоял в проулке, близ церкви Санта-Мария-ин-Трастевере. Он был четырехэтажным, его рыжие выцветшие стены были все в телефонных и электропроводах и имели несколько больших пятен голого кирпича. На нижнем этаже находилась маленькая мастерская по ремонту велосипедов, занимавшая и часть улицы. Справа от мастерской находилась дверь, ведущая в квартиры на верхних этажах. У Ибрахима эль-Банны в кармане лежал ключ от одной из этих квартир.