Посланник

Силва Дэниел

У Ишервуда зазвонил мобильник, но он проигнорировал звонок.

– В начале семидесятых – как раз перед тем как встретиться с вами – я был по делам в Париже. У меня образовалось несколько свободных часов между встречами, и я решил заглянуть к Исааку Вайнбергу. Я пошел по адресу в Марэ, записанному в блокноте отца, но Вайнберга там не оказалось. Он не выжил в войне. Но я нашел его сына Марка и рассказал ему о записи в дневнике отца. Он сначала все отрицал, а потом сдался и разрешил мне посмотреть картину, предварительно заставив поклясться, что я вечно буду держать это в тайне. Картина висела в спальне его дочери. Я спросил,

не заинтересован ли он расстаться с ней. Он, конечно, ответил отрицательно.

– Вы уверены, что это работа Винсента?

– Без всякого сомнения.

– И больше вы туда не возвращались?

– Мсье Вайнберг совершенно ясно дал понять, что никогда не продаст картину. Так что я не видел для этого основания. – Ишервуд остановился и повернулся лицом к Габриэлю: – Все, баловень. Я рассказал вам историю. Что, если теперь вы расскажете мне, в чем дело?

– Мне нужна эта картина Ван Гога, Джулиан.

– Зачем?

Габриэль взял Ишервуда за рукав пальто и повел к дверям галереи.

Рядом со стеклянной дверью находилась панель двусторонней связи с четырьмя кнопками и четырьмя табличками. На одной из них значилось: «ИШЕР ОО ИЗЯЩ ИС-ВО; только по договоренности».

Ишервуд открыл дверь ключом и повел Габриэля вверх по лестнице, застланной потертым коричневым ковром. На площадке было еще две двери. Слева было маленькое бюро путешествий. Владелица – старая дева по имени мисс Арчер – сидела за своим столом под плакатом, на котором счастливая пара купалась в лазурной воде. Дверь к Ишервуду была справа. Его секретарша, вечно извиняющееся существо по имени Таня, украдкой бросила взгляд на Ишервуда и Габриэля, когда они вошли.

– Это мистер Клайн, – сказал Ишервуд. – Он хочет посмотреть кое-что наверху. Пожалуйста, не мешайте ему. Будьте хорошей девочкой, милая Таня.

Они вошли в кабину лифта величиной с телефонную будку и поехали наверх, стоя так близко друг к другу, что Габриэль чувствовал в дыхании Ишервуда запах выпитого накануне кларета. Через несколько секунд лифт, содрогнувшись, остановился и дверь со скрипом отворилась. В смотровом зале Ишервуда царила полутьма – единственным освещением было послеполуденное солнце, проникавшее через слуховое окно. Ишервуд уселся на крытый бархатом диван в центре комнаты, а Габриэль стал медленно обходить помещение. Картины было почти нельзя рассмотреть в глубокой тени, но он хорошо их знал: «Венера» Луини, «Рождение Христа» Перино дель Вага, «Крещение Христа» Бордоне, «Пейзаж, освещенный солнцем» Клода.

Ишервуд открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но Габриэль поднес палец к губам и достал из кармана пальто нечто, похожее на мобильный телефон «Нокия». Это и была «Нокия», но с несколькими добавками, недоступными для обычных покупателей, – такими, например, как многоцелевой фонарик и приспособление, определяющее присутствие скрытых передатчиков. Габриэль снова обошел комнату, на этот раз не отрывая взгляда от панели телефона, затем сел рядом с Ишервудом и, понизив голос, рассказал, зачем ему нужен Ван Гог.

– Для Зизиаль-Бакари? – недоверчиво спросил Ишервуд. – Этого кровавого террориста? Вы уверены?

– Он не подкладывает бомбы, Джулиан. Он даже не делает бомб. Но он оплачивает счета и использует свою деловую империю для облегчения переброски по земному шару людей и материального обеспечения.

В современном мире это не менее опасно. Даже более.

– Я однажды встречался с ним, но он едва ли меня помнит. Я был на празднике в его поместье в Глостершире. Огромный праздник. Море народу. Зизи нигде не было видно. Он появился в конце, точно эдакий чертов Гэтсби. В окружении охраны – даже в собственном доме… Странный малый. При этом ненасытный коллекционер, верно? Искусство. Женщины. Все, что можно купить за деньги. Стервятник, судя по тому, что я слышал. Я, конечно, никогда не имел с ним дела. Вкусы Зизи не распространяются на Старых мастеров. Зизи привлекают импрессионисты и немного другое современное искусство. Все саудовцы такие. Им не нравятся христианские образы Старых мастеров.

Габриэль сел рядом с Ишервудом.

– У него нет Ван Гога, Джулиан. Он время от времени давал понять, что ищет его. И не просто любого Ван Гога. Он хочет что-то особенное.

– Судя по тому, что я слышал, он покупает очень осторожно. Тратит деньги ведрами, но разумно. У него коллекция музейного качества, но я не знал, что без Ван Гога.

– Его советник по искусству – англичанин по имени Эндрю Мэлон. Вы его знаете?

– К сожалению, мы с Эндрю хорошо знакомы. Он глубоко залез в карманы Зизи. Свободное время проводит на яхте Зизи. Судя по тому, что я слышал, огромной, как чертов «Титаник». Эндрю – скользкий до отвращения. Грязный тип.

– В каком смысле?

– Берет с двух концов стола.

– Что вы имеете в виду, Джулиан?

– У Эндрю соглашение с Зизи исключительного характера – это означает, что он не берет денег ни с одного другого торговца или коллекционера. Таким путем большие люди вроде Зизи обеспечивают себя от возможности получить совет, подмоченный конфликтом интересов.

– И что выкидывает Мэлон?

– Устраивает шантажи, берет двойные комиссии, чего только не выкидывает.

– Вы уверены?

– Безусловно, любимчик. Все в городе знают, что, если хочешь иметь дело с Зизи, надо заплатить Эндрю Мэлону.

Ишервуд вдруг вскочил с дивана и зашагал по смотровому залу.

– Так в чем заключается ваш план? Вытащить Зизи из его норы с помощью Ван Гога? Потрясти перед ним картиной в надежде, что он проглотит крючок, удочку и грузило? Но на другом конце удочки кое-что будет, верно? Один из ваших агентов?

– Нечто вроде этого.

– И где вы планируете устроить этот экстравагантный спектакль? Я полагаю, здесь?

Габриэль одобрительно оглядел помещение.

– Да, – сказал он. – Я думаю, это отлично подойдет.

– Я боялся этого.

– Мне нужен торговец, – сказал Габриэль. – Человек, хорошо известный в своем деле. Человек, которому я могу доверять.

– Я специалист по Старым мастерам, а не по импрессионистам.

– Это не имеет значения.

Ишервуд не стал спорить. Он понимал, что Габриэль прав.

– А вы учли, какие это может иметь последствия pour moi, [8] если ваш маленький гамбит пройдет успешно? Я стану меченым человеком. Я могу справиться с людьми вроде Оливера Димблби, а вот чертова «Аль-Каида» совсем другое дело.

8

Для меня (фр.).