Посланник

Силва Дэниел

Теперь она уже рыдала вовсю.

– Это какое-то безумие!

– Я хочу знать имена трех мужчин, которые ехали за мной в тот день позже на мотоциклах. Я хочу знать имена двух мужчин, которые явились на мою виллу, чтобы убить меня, и имя человека, который следил за тем, как взлетал мой самолет.

– Я говорю вам правду! Меня зовут Сара Бэнкрофт. Я работала в художественной галерее в Лондоне. Я продала Зизи картину, и он предложил мне перейти к нему на работу.

– Ван Гога?

– Да!

–

«Маргарита Гаше у своего туалетного стола»?

– Да, мерзавец вы этакий.

– И где же вы раздобыли эту картину? Она была приобретена для вас вашей разведслужбой?

– Я не работаю на разведслужбу. Я работаю на Зизи.

– Вы работаете на американцев?

– Нет.

– На евреев?

– Нет!

Он с силой выдохнул, затем снял очки и задумчиво стал протирать их своим кашемировым шарфом.

– Вы должны знать, что вскоре после вашего отъезда из Сен-Мартена четверо мужчин прибыли в аэропорт и сели в частный самолет. Мы узнали их. Насколько мы понимаем, они полетели сюда, в Цюрих. Они евреи – так, Сара?

– Я понятия не имею, о чем вы говорите.

– Поверьте мне, Сара. Они евреи. Это ведь всегда ясно.

Он обследовал свои очки и протер их еще.

– Вы должны также знать, что коллеги этих евреев пытались следовать за вами и сегодня, после того как вы приземлились в аэропорту. Наш шофер легко избавился от них. Мы ведь, как видите, тоже профессионалы. Их больше теперь тут нет. Так что вы остались одна, Сара.

Он снова надел очки.

– Вы думаете, так называемые «профессионалы», на которых вы работаете, готовы пожертвовать жизнью ради вас? Теперь у вас вместе с блевотиной посыплются на пол все их секреты. Но вы лучше их, верно, Сара? Зизи тоже это разглядел. Вот почему он совершил ошибку и нанял вас.

– Никакой ошибки он не совершал. Это вы совершаете ошибку.

Он сочувственно улыбнулся:

– Я теперь оставляю вас с моим другом Мухаммадом. Он работал у меня в «Группе двести пять». Это название вам знакомо, Сара? «Группа двести пять»? Ваши наставники наверняка упоминали о ней.

– Я никогда о ней не слышала.

– Мухаммад – профессионал. А кроме того, очень умело допрашивает. Вы с Мухаммадом совершите небольшую поездку. Ночной Путь. Вам знаком этот термин, Сара? Ночной Путь.

В ответ раздался лишь плач, и он сам ответил на свой вопрос:

– Во время Ночного Пути Бог раскрыл перед пророком Коран. А вы раскроетесь сегодня вечером. Сегодня вечером вы расскажете моему другу Мухаммаду, на кого вы работаете, и все, что ваши знают о моей сети. Если вы быстро все ему расскажете, к вам будет проявлено снисхождение. Если нет, Мухаммад сдерет мясо с ваших костей и отрежет голову. Вы меня поняли?

Из желудка поднялась тошнота. Бин-Шафику, казалось,

доставляло удовольствие видеть ее страх.

– Вы хоть сознавали, что смотрите на мою руку? Вам говорили, что у меня на ней шрам? На моей раненой руке? – Он безрадостно улыбнулся. – Вас предали, Сара, – предали ваши собственные наставники.

Он открыл дверцу и вылез из машины, затем засунул внутрь голову и еще раз посмотрел на Сару:

– Кстати, вы чуть не преуспели. Если бы вашим друзьям удалось убить меня там, на острове, наша крупная операция была бы сорвана.

– Я думала, вы работаете на Зизи в Монреале.

– Ох да. Чуть не забыл. – И он плотно обвязал шею шарфом. – Мухаммаду ваша маленькая ложь не покажется такой уж забавной, Сара. Что-то говорит мне, что вам предстоит провести вместе долгую и мучительную ночь.

Она с минуту молчала. Потом спросила:

– Какая операция?

– Операция? Моя? Я ведь всего лишь инвестиционный банкир.

Она снова спросила:

– Какая операция? Где вы собираетесь нанести удар?

– Назовите мое настоящее имя, и я вам скажу.

– Вас зовут Ален аль-Нассер.

– Нет, Сара, мое настоящее имя. Произнесите его. Признайтесь в своих грехах, Сара, и я скажу вам то, что вы хотите знать.

Ее начало трясти. Она пыталась сложить слова, но не могла собраться с духом.

– Назови его! – рявкнул он на нее. – Назови мое имя, сука.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза:

– Ваше имя… Ахмед… бин-Шафик!

Он откинул голову, словно избегая удара по щеке, затем восхищенно ей улыбнулся:

– Вы очень храбрая женщина.

– А вы – кровожадный трус.

– Я бы самолично убил тебя.

– Скажите же, что вы собираетесь сделать.

Он помолчал, потом одарил ее самонадеянной улыбкой:

– Достаточно сказать, что мы не довели до конца одно дельце в Ватикане. Преступления христианства и Западного мира против мусульман скоро будут раз и навсегда отомщены. Но ты уже не увидишь эту славную акцию. Тебя к тому времени уже не будет в живых. Скажи Мухаммаду то, что тебе известно, Сара. Облегчи свои последние часы.

С этими словами он повернулся и пошел прочь. Некто вытащил ее с заднего сиденья машины, накрыв ее нос и рот тряпкой, пропитанной эфиром. Она поцарапала его. Заколотила руками. Нанесла несколько тщетных ударов ногой по его железным коленям. Затем эфир начал действовать, и она почувствовала, что падает на землю. Кто-то подхватил ее. Кто-то положил в багажник машины. На краткий миг мелькнуло лицо и вопросительно и почему-то взволнованно посмотрело на нее. Лицо Мухаммада. Затем крышка опустилась, и она очутилась в темноте. Когда машина двинулась с места, она потеряла сознание.