Посланник
Шрифт:
– Нет конечно. Свои – это свои. А с чужих и спрос иной.
Олег позволил себе лишь чуть-чуть приподнять брови в ответ на это заявление. Юрий, точно защищаясь, опустил голову еще ниже, выставив худые плечи. При всей изящности его телосложения, при том, что поза была отнюдь не вызывающей, он сейчас выглядел угрожающе.
– Ты обзаводишься собственными дружескими привязанностями или же дружба строится прежде всего на основе тех отношений, что сформировались в начале жизни при участии взрослых?
– У меня туго
Олег медленно понимающе кивнул.
– Внутри группы, с которой ты себя идентифицируешь (и не пытайся меня убедить, что такой нет), допускается открытая для всего мира конфронтация по типу «Необходимо впустить свежий воздух». Или же любой конфликт, по вашему мнению, следует скрывать, не выносить сор из избы?
– Второе.
– Хм. Ты уверенный в себе человек?
– Да. – Ни малейшего колебания не было перед этим ответом.
– Почему? Ты можешь сделать то, что тебе нужно? Или ты «не являешься обузой для окружающих»?
Юрий зашелся в беззвучном кашле, плечи его, лежащие на спинке стула, мелко задрожали. У другого это был бы смех.
– Я могу сделать все, что захочу. И, кстати, с чего ты взял, что я не являюсь обузой... «для окружающих»?
– Тут, конечно, многое зависит от точки зрения... Ты отдаешь предпочтение отношениям по вертикали или по горизонтали?
– Разумеется по вертикали. Гораздо проще работать в рамках какой-нибудь иерархии.
– Следи за своей речью, ученик. Ты то и дело выходишь из роли полуграмотного мясника.
– Хотите полуграмотного – задавайте глупые вопросы, которые принято использовать при таких исследованиях. А то заставляют, понимаешь, все обдумывать самому и выдавать только готовые выводы!
– Смотри-ка ты, неужели прорезалось утонченное чувство юмора? Мое пребывание в этом мире уже не прошло даром!
Два очень опасных человека обменялись долгими взглядами.
– Поведение других ты объясняешь их личными особенностями или же нормами, принятыми в их культуре?
– И тем и другим.
– Успех приписываешь способностям самой личности или же помощи других, деньгам, удаче?
– И то, и другое.
– Ты предпочитаешь менять ситуацию в свою пользу или же подстраиваться под нее?
– И то, и другое.
Олег бросил папку с бумагами на стол и сделал странное движение руками, словно отказываясь иметь с ней какое-либо дело.
– Твои ответы не информативны, Юрий, – бросил на стол полный отвращения взгляд. – Кто бы сомневался.
– Учитель?
Олег вновь повернулся к своему первому помощнику, и глаза его были стары и бездонны.
– Те вопросы, по которым я тебя только что прогнал, должны очень грубо диагностировать такую характеристику
– Коллективизм?
– Распространенное заблуждение. Исторически – да. Когда-то это была общинная крестьянская культура, со всеми вытекающими последствиями. Но сегодня? Вы слишком долго пытались подражать Западу. К тому же главной предпосылкой индивидуализма является уровень благосостояния и образования, а с этим здесь не так ужасно, как принято считать. Уж поверь, я знаю, с чем сравнивать!
– То есть мы, оказывается, все индивидуалисты? – В голосе Юрия прорезалось сдобренное здоровой иронией недоверие. Молодец, парень! Уже сейчас не позволяет вешать себе лапшу на уши.
– Здесь начинается самое интересное. Слушай внимательно и попытайся вникнуть. Были проведены исследования среди эмигрантов из России. Те, кто жил в странах с четко выраженной индивидуалистической культурой (в Америке, например), показывали очень явные, почти агрессивные коллективистские тенденции. Основные ценности: помощь ближним, отзывчивость, забота и так далее. Те же, кто переехал в такие страны, как Япония, становился искренним и яростным индивидуалистом. То же явление отслеживается и по другим показателям: открытость-закрытость групп, избегание неопределенности, дистанция власти, мускулинность-феминность... – Олег сделал паузу. – О чем вам это говорит?
– Москва – Третий Рим, Россия – буфер между Западом и Востоком, великая объединяющая роль, духовность...
– Не смешно.
Юрий закрыл глаза, расслабил плечи и задумался. Скорее даже погрузился в аналитический транс, как его учил Посланник. Наконец, выдохнув, произнес:
– Адаптационный потенциал. Потенциал сохранения собственной идентичности во враждебных условиях. – И уже нормальным, не машинным тоном: – Русский и в Африке русский! Тоже мне, новость!
– Это означает, друг мой, что ваш народ чрезвычайно трудно завоевать. Что и подтверждается всей историей государства Российского, включая памятные визиты господ Бонапарта и Адольфа. И... – Олег заговорил тише. – ...Мне даже думать не хочется о возможном развитии событий в будущем, где именно эти качества, отличающие ваш народ, окажутся наиболее востребованы.
До Юрия, похоже, только сейчас начало по-настоящему доходить. Он резко, почти болезненно вскинул голову, уголки губ побелели.
– Ты ведь тогда упоминал вторжение, так?
Посланник медленно кивнул. Произнес задумчиво, почти размышляя вслух:
– Мне думается, нам следует сосредоточиться на изучении тактик партизанской войны.
– Чушь! – Правая рука Юрия сжалась в кулак. – Полная чушь!
Олег взглядом попросил аргументировать это заявление.