Посланник
Шрифт:
Девчонка училась. Нет, правда. Ей бы сотню-другую лет практики...
Олег едва заметно передернул плечами. В этой операции он отвел себе роль стороннего наблюдателя... Ну и службы спасения на случай неприятностей. Пока неприятностей не наблюдалось, ему оставалось только приглядывать за действиями ребят и держать свои мысли при себе.
Ирина вдруг глухо вскрикнула – почти бесшумно. На целое «почти» больше, чем позволительно. Олег повернулся: размытая женская фигура застыла над резным стулом черного дерева в напряженной, болезненной позе. Безошибочно уловив его недовольство таким эмоциональным
Что ж... Вот так, с размаху нарваться на след чьей-то насильственной смерти – действительно впечатление не из приятных. Но это не причина терять самоконтроль. Ведь отлично же понимает, что подобная несдержанность в иных обстоятельствах могла бы ей стоить жизни.
Разумеется, в «иных» обстоятельствах Ирина бы себе такого и не позволила.
Восстановив дыхание, женщина двинулась дальше – уже намного осторожней.
Олег уловил очень личный образ, промелькнувший между двумя девушками: он сам в виде карикатурного огнедышащего дракона, нависающий над испуганно жмущимися к полу мышками-учениками. Ну-ну.
Посланник демонстративно выдохнул из ноздрей две тонкие струйки дыма.
Михаил, давясь едва сдерживаемым хохотом, пробурчал что-то про пожарную сигнализацию.
Ирина закончила сканирование ауры помещения и теперь стояла посередине просторной комнаты, критически оглядывая обстановку.
«Не понимаю». Мысленная речь девушки была очень четкой и в то же время подчеркнуто женственной. Возможно, даже излишне подчеркнуто. «Это помещение – шедевр современных технологий и квинтэссенция понятия „секретно“. Зачем было напихивать сюда столько... антиквариата? Как будто кто-то его увидит!»
«А ты бы предпочла, чтобы были голые стены и безликие шкафы? Если люди работают шпионами, это не означает, что у них нет вкуса!»
Мысль, пришедшая от Михаила, была, как всегда, аккуратна, точно отпечатана на машинке. Он вообще был очень аккуратным и логичным. А на вид такой разгильдяй!
Внучка и дочь дипломатов, доктор филологии и светская львица бросила на бывшего улично-помоечного бродяжку уничтожающий взгляд.
«Наличие вкуса, как известно, не всегда обязательно означает наличие банальных мозгов».
«Ты просто злишься, что пришлось продираться через столько старых воспоминаний», – проницательно заметил парень.
«Это глупо». Ответ упрямый и не слишком логичный. Плавным движением ладони обвела вокруг: «Ты только посмотри!»
Заинтересованно прислушивавшийся к перепалке Олег послушно оглянулся. Помещение действительно мало походило на стерильно-металлические засекреченные сейфы, как их преподносили в шпионских боевиках. Стены, обитые темно-зеленым бархатом, безумно дорогие драпировки, изящные резные стулья – в оформлении чувствовался вкус и финансовая обеспеченность. Ни то, ни другое никак не вязалось с понятием «государственное учреждение». Интересно. Господин Михайлов, заведовавший этой «конторой», похоже, представляет собой действительно интересный
А вот Ирина, несмотря на всю ее чувствительность, рафинированность и образованность, вела себя как-то странно. Богатая, красивая, с самого рождения обожаемая окружающими, некоторые вещи она принимала как данное... Девочка, выросшая в таких вот старых, утонченных, дорогих домах, никогда не знавшая ничего другого...
Плохо. Как же он просмотрел?
Олег выпрямился, чуть повел плечами – и тут же обнаружил себя центром самого наипристальнейшего внимания учеников. Нет, ребята не отвлекались, даже Ирина скользнула к книжному шкафу, готовая продолжить свой поиск, но у Посланника не было ни малейшего сомнения в том, что все это второстепенно. Сейчас для этих четырех во всем мире не было ничего важнее того, что он собирался им сказать. Или, точнее, не сказать.
Посланник мог сколько угодно жаловаться на глупость и нерадивость своей команды. Но слушать они умели.
«Ответом на твой вопрос, Ирина, может быть то, что эта база данных, как и эта комната, создавалась не как место работы. Это больше чем стены и потолок, пусть даже набитые самой ценной информацией. Это жилище».
Он выделил последнее слово: тоном, голосом, мыслью.
Несколько секунд стояла тишина – ученики умели не перебивать, если хотели получить что-то более конкретное, нежели туманно-теоретические намеки. Увы, с их учителем обычно приходилось ограничиваться намеками, а до остального доходить самим.
Виктория фыркнула. Как всегда, самая нетерпеливая.
«Я так понимаю, нас ожидает очередная лекция?»
Ее ментальный тон был мощным и грубым. Верна себе во всем.
«Можешь приготовить бумагу и карандаш», – со спокойной издевкой подтвердил Олег.
«Может быть, ты хотя бы раз расскажешь все прямо, без пространных рассуждений на отвлеченные темы?»
«Увы, не умею, – вздохнул он с совершенно искренним сожалением, – Может быть, ты попробуешь?»
Пауза.
Надо отдать девчонке должное, в отличие от многих учеников многих миров, которых на протяжении веков удавалось заставить замолчать таким вот образом (а не выйти ли вам, молодой человек (юная леди), к доске и не рассказать ли нам урок... раз вы его знаете лучше учителя?), Виктория попробовала.
«А о чем, собственно, мы говорим?»
Невинно так поинтересовалась, между делом.
«О жилище», – все с той же безукоризненной вежливостью подсказал Олег.
«Гм... Да ведь и так все понятно!»
Тут оставалось либо признать собственное поражение, либо попытаться проследить за ходом мысли учителя... что еще ни разу никому из них не удавалось. Но поражение от Олега Виктория признавать отказывалась априори. Никогда. На этом она строила всю свою личность, все свое существование – а значит, придется выкручиваться.
Девушка вздохнула и заговорила тихим, задумчивым голосом – вслух. Вероятность того, что какое-нибудь из записывающе-подслушивающих устройств избежало внимания Михайла, столь мала, что ею можно было пренебречь. В крайнем случае, услышавшие будут просто окончательно сбиты с толку. Постороннему проследить за направлением мысли хорошо сработавшейся, спаенной группы, мягко говоря, не просто.