Шрифт:
Глава 1
Ночная смена
Ночь опустилась на город, набросив на осенний мегаполис покров ложной тьмы: горели фонари, светились витрины магазинов, окна домов, мелькали фары бесконечного потока автомобилей. Начиналась другая жизнь. Жизнь тех, для кого ночь – основное время работы.
Двое разомкнули глаза – пришёл их час. Ночная смена.
Она была ангелом. Её звали Люция. Молодая, белокурая дева, когда-то бывшая человеком. Вторым был потомственный демон-аристократ, носитель силы Шестого легиона, получивший её не по заслугам или проклятию, а по праву рождения. Его нарекли Сарконом.
Изначальный
Оба бойца являлись самыми молодыми носителями силы своих «лагерей» и были самой причудливой парой воителей за всю историю Столкновения.
Впервые ангел и демон работали вместе больше, чем один день. Больше, чем один бой. Без жажды смерти друг другу.
Впервые этот союз одобрили во имя высших целей.
– Я не выспалась, – протянула Люция, сладко потягиваясь и расправляя крылья. – Может, отпуск взять?
Крылья заполонили узкую комнатку. Деве едва хватало места, чтобы расправить их полностью. И даже с такими крыльями едва удавалось летать, в основном, парить над землей. А как же эта пара крыльев была мала по сравнению с крыльями архангелов! Те, высшие чины, летают, носят доспехи и поднимают груз больше своего веса даже в материальном воплощении. А про шестикрылых серафимов цвета крови и говорить нечего.
«Может, они просто легенды?» – Мелькнуло в голове ангела.
Люция не доверяла легендам. Верила только в то, что видела. И жизнь её в физическом мире на события не скупилась.
– На небе отоспишься, – пробурчал демон, скребя клыки когтём. – В этом холоде физического мира не до глубокого сна. Весь как на иголках.
– На солнце тебе, Сыр, нужно. Или свитер у начальства попроси, – съязвила Люция, показала язык и скрылась в ванной.
Зажурчал душ. Ангел – не ангел, а плескаться любила, как никто другой из небесных в «командировке».
– Вот же бестия, – пробурчал Саркон. – Какой из тебя ангел? Совсем у них наверху народ на крепких духом иссяк? Первых попавшихся в армию набирают.
Демон повёл шеей, настраиваясь на работу. В висках кольнуло. Пошёл сеанс связи. Тело научилось принимать сигналы внешнего мира в поисках вибраций, схожих с демоническими.
Весь мир купался в грязных энергиях, как свинья в корыте.
А вот и клиент… Снова самоубийца. Шагнула в окно, наивно полагая, что решила все свои проблемы и миру без неё будет лучше. Малодушная, слабовольная девчонка, не разобравшаяся в жизни. Неокрепшая душа, принявшая вызов глупой игры.
Принято считать, что самоубийцы попадают в ад. Но нет. Саркон точно знал, что их там нет. И в раю Люция тоже не видела душ самоубийц. Они остаются на земле. Остаются, чтобы в полной мере ощутить всю боль, которую причинили своим преждевременным уходом живым. Кара Дарителя за то, что прервали жизненный путь, неумолима. Лучшая кара, которой в аду не придумаешь.
Люция вышла из душа нагая. Молочная кожа блестела, отражая свет, льющийся из-под потолка. Лёгкая улыбка розовых губ едва-едва обозначилась, сверкали бусинки белых зубов. По человеческим меркам смотрелась просто прекрасно. Сар готов был поспорить, что немало людишек, культивирующих
По мнению же самого Саркона, Люции не хватало хотя бы маленького хвостика, а мокрые сложенные крылья вполне могли быть и перепончатыми, как у его отца. Это же гораздо красивее этого пернатого недоразумения.
– Курица! – На всякий случай сказал демон.
– Юнец безусый, – хмыкнула ангел, намекая на то, что демоны напрочь лишены волосяного покрова. Волосы просто воспламенялись там, где им доводилось бывать с их огнеупорной кожей.
Демон хотел называть Люцию ангельшей. Но ангелы не имеют рода – бесполы. Внешне она осталась той самой ведьмой, которую обратили на свою сторону в конце восемнадцатого века «пернатые». Разве что русые волосы стали белокурыми – не блондинистыми, не седыми, просто абсолютно белыми. Сероглазый ангел с длинными ногами, большой грудью с торчащими после холодного душа сосками. Всё остальное подло отняли. Потому Саркон немного грустил.
В аду деления на полы не существовало. Здесь же оставалось только эстетическое наслаждение. Смотри, но не трогай. Но какой к черту смотри? Стоило Люции открыть рот и вся благопристойность ангела сдувалась сильным порывом ветра. По характеру ангел так и осталась ведьмой, несмотря на «чин» и муки перерождения.
– Что, ещё работу подкинули? – прервала мысль демона Лю, как он вкратце называл её, когда горло душило какое-нибудь существо. Как правило, более чем недружелюбное.
Она же в ответ звала его Сар, а чаще совсем по-свойски – «Сыр». Хотя бы за дырку на среднем из рогов, которая никак не желала зарастать.
У Саркона были три маленьких рога, так как не заслужил больших, а тут ещё в средний рог на прошлой неделе попала освящённая стрела обезумевшего паладина. Не больно, но обидно.
Довольно молодой парень, чистый от грехов и скверны, вдруг решил, что мир наводнили одни бесы и принялся убивать людей направо и налево. Оба посланника, конечно, быстро нашли морока, который был в этом повинен, но парня пришлось развоплотить. Малым развоплощением. Освободить душу, дать второй шанс.
Большое развоплощение или, как его чаще называют, «Переплавка» – это когда сама душа неизлечима и не может попасть ни в ад, ни рай, но не может и остаться или переродиться. Это само уничтожение бессмертной души. Оно возможно лишь в тех случаях, когда обе стороны дают согласие на ликвидацию. Последнее такое происшествие был ещё до рождения демона Саркона. В веке двадцатом было немало претендентов на Большое развоплощение, но в последние моменты все получали лишь Малое и длинную путёвку по «нижним» этажам.
– Сыр, ты меня вообще слышишь? – донёсся голос Люции. – Ты чего, рогатый, совсем слух потерял? Сейчас я тебе уши-то прочищу от серы твоей невыносимой! Иди мойся!
Демон встряхнул головой, отгоняя лишние мысли прочь. Коротко обронил:
– Самоубийца у меня. Душ потом. Пошли, прогуляемся.
– А потом спать ляжешь, – осуждающе протянула Люция. – Ладно, идём, грязнуля.
– От пернатой слышу!
Они быстро накинули обычную, неброскую людскую одежду: джинсы и футболки, а поверх – кожаные плащи. Как раз по осенней погоде. Межсезонье.