Посланники тьмы
Шрифт:
Хлопнула входная дверь, по комнате вновь пробежал ледяной сквозняк, заставив Глеба заслонить зажигалку ладонью. Затем все стихло.
Глеб сел на полу и закашлялся, морщась от боли в распухшем горле. Затем взял факел и зажег его. При свете факела он поднял с пола меч и крепко сжал его в руке.
Он не чувствовал досады из-за того, что упустил убийцу, который почти был у него в руках. Он чувствовал облегчение и радость от того, что остался жив.
Взгляд Глеба упал на большое черное пятно на полу,
Глеб облизнул пересохшие от страха губы и хрипло пробормотал:
– Пора отсюда убираться.
Затем тяжело поднялся на ноги и, держа факел в одной руке, а меч в другой, зашагал к двери, уверенный, что увиденного и испытанного им в этом доме хватит на дюжину кошмарных снов.
10
Следующий день выдался солнечным. Глеб, остановившийся на постой в доме старого приятеля, проспал почти до полудня. Поднялся он с тяжелой головой и, бормоча под нос проклятия браге, олусу и хмельному сбитню, сунул ноги в поношенные ичиги.
Умылся из бадьи ледяной водой. Почистил деревянной жеваной щеточкой зубы. Затем неторопливо оделся. Кожаные штаны, рубаха, шерстяная поддевка, короткая меховая куртка, благодаря которой многие принимали его за охотника-промысловика... Сверху широкий пояс, а на нем – ножны с мечом. В заплечной кобуре – ольстра.
Довершили дело длинный суконный плащ с капюшоном, который Глеб скрепил на плече массивной медной пряжкой, и охотничья кожаная шапка.
Выйдя на улицу, Глеб набросил на голову капюшон и зашагал по дороге к торжку, весело поскрипывая утоптанным снегом. В животе урчало от голода. Вот и торжок.
Возле крайней лавки мужик в каком-то странном ватнике пытался развернуть телегу, дергая лошадку за узду. Сбруя на лошадке была гнилая – одни узлы. Видать, дела у торгового человека шли плохо.
Впрочем, были здесь и успешные торговцы. И кони у них были сытые, и сани да телеги справные. Кое-где у ворот и дверей стояли, дожидаясь хозяев, запряженные розвальни да роскошные сани с расписными задками.
На торжке Глеб сразу двинулся к лавкам с едой.
– Гляди, какой красавчик! – услышал он веселый бабий голосок. – Эй, господин хороший да пригожий, купи баранок!
Глеб повернулся и зашагал к девкам, закутанным в цветастые платки и весело щурящимся на солнце. Остановился возле одной, с лотком, на котором красовались леденцы и свежее печево.
– Откуда ты такой красивый да ладный взялся? – поинтересовалась, лукаво улыбаясь, девка. – Не видела я тебя тут раньше.
– Я не здешний, – ответил Глеб, оглядывая лоток.
– Откуда ж ты?
–
– Эй, Милана! – окликнула девку подружка, продававшая пирожки. – Поделись красавцем!
– Сама себе ищи! – весело ответила Милана.
– Где ж таких найдешь? Красавцы стадами по улицам не ходют!
Девки засмеялись.
Глеб тоже улыбнулся. Он вдруг вспомнил о том, что Дивлян приносил сестрам баранки и леденцы, глянул на девку и спросил наудачу:
– Слушай, красавица, а ты, случайно, Дивляна-ходока не знаешь?
– Дивляна? – Милана прищурилась. – Погоди-ка... Это тот, у которого сестры-калики?
– Он самый.
Она улыбнулась, блеснув полоской белоснежных, ровных зубов.
– Как же, знаю! Раньше он на торжок часто приходил. Баранки да пряники сестрам покупал. А ты почему спрашиваешь?
– Так. По одному делу. И когда он приходил в последний раз?
– Да давно уж!
Глеб вздохнул.
– Ясно. Дай мне пяток баранок посвежее.
Милана сняла с веревочки пять баранок и протянула Глебу. Он сунул баранки в карман охотничьей куртки и протянул девке медную денежку.
– Премного благодарна! – улыбнулась Милана. – Приходи еще, когда захочешь полакомиться!
– Приду, – пообещал Глеб.
Девка вдруг прищурила голубые глаза и проговорила, понизив голос:
– А я ведь не только про баранки да пряники говорю.
Глеб окинул девку любопытным взглядом и сказал:
– Я тоже.
Несколько секунд они молчали, затем Глеб кивнул в знак прощанья, повернулся и хотел идти, но девка его окликнула:
– Погоди-ка!
Он остановился и снова взглянул на Милану.
– Про Дивляна-то я тебе недосказала. Видела я его недавно.
– Недавно? – навострил уши Глеб. – Когда?
– Когда? Да вчера.
Брови Глеба приподнялись.
– Ты уверена?
– Конечно. Хотя... – Милана пожала острыми плечиками. – Может, это и не Дивлян был.
Глеб наморщил лоб:
– Погоди-погоди, давай все по порядку. Для начала скажи, где ты его видела?
– Да вон там! – Милана указала красной рукавичкой на дощатый забор. – У самого заборчика. Прошмыгнул, как тать, и был таков. Весь какой-то скрюченный, руки в карманах, шею замотал тряпкой, а на глаза шапку нахлобучил.
– Значит, лицо его было скрыто? Почему же ты тогда уверена, что это был он?
Милана снова пожала плечами.
– Да я и не уверена. Вот ты сейчас усомнился, и я тоже сомневаться стала.
Глеб задумался, потер пальцами лоб. Снова взглянул на Милану.
– Значит, говоришь, до вчерашнего дня Дивлян здесь часто появлялся.
– Да, почитай, через день. Денег на сестер не жалел. Только вот за последние две или три седмицы ни разу на торжок не свернул.
– Ясно, – кивнул Глеб.