Посланники тьмы
Шрифт:
– Тебе нужен не он, а я! – резко возразила Диона. – Это не Глеб, а я, Диона, дочь жреца Велнона, вызвала тебя сюда!
– Зачем мне сердце нелюди? – презрительно процедила Мамелфа. Она облизнула губы сухим языком и покачала безобразной головой: – Нет. Я заберу сердце ходока.
Старуха улыбнулась и потянула к Глебу костлявые пальцы.
– Не грусти о потере, Первоход, – прошипела она. – Без сердца ты станешь еще сильнее. Ты будешь непобедим!
Глеб уставился на тянущиеся к нему
– Оставь его в покое, ведьма! – гневно крикнула Диона и выставила перед собой ладони: – Гнилой водой и глазами земляного червя заклинаю тебя, ведьма! Ты отпустишь нас и ничего не возьмешь взамен! – На ладонях Дионы медленно открылись круглые темные глаза. – Мы внутри кровавого круга, ведьма! Ты не тронешь нас!
Глаза Мамелфы вспыхнули гневным, желтым огнем, из ее приоткрытого, зловонного рта вырвалось рассерженное кошачье шипенье.
– Кровь любимого человека! – гаркнула она, с ненавистью глядя на Диону. – Неужели ты решилась на это?
– О чем она говорит? – растерянно спросил Глеб.
Диона, сдерживая старуху левой рукой, правой схватила Глеба за плечо и быстро проговорила:
– Идем, Глеб! У нас мало времени! Если мы не успеем уйти, она не выпустит нас!
И они быстро направились к двери. Старуха не сделала попытки их удержать. Она запрокинула безобразную, лысоватую голову и захохотала.
– Беги, беги, ходок! – крикнула она почти восторженно. – Скоро ты будешь проклинать себя! Ты будешь молить о смерти, как об избавлении!
Глеб распахнул дверь, и они выскочили из избы.
14
Отбежав от ветхого крыльца на десяток шагов, Глеб обернулся и увидел, что никакой избы на полянке нет. На том месте, где она стояла, теперь виднелась лишь обугленная пустошь, на которой больше никогда не вырастет трава и не поселится ничто живое.
Глеб вытер рукой потный лоб и взглянул на запыхавшуюся Диону.
– О чем ведьма говорила? – спросил он.
– Что? – переспросила Диона, хрипло дыша.
– Что это за «кровь любимого человека»? Почему старуха об этом...
Резкий порыв ветра сорвал с головы Дионы платок, полностью обнажив ее лицо. Глеб осекся, сглотнул слюну и отвел взгляд, чтобы не видеть кошмара, в который превратилось это некогда прекрасное лицо.
Диона неторопливо и тщательно поправила платок, затем спокойно проговорила:
– Кровь, которую я принесла, не была кровью теленка, Глеб. Это была человеческая кровь.
– Что? – Он не поверил своим ушам. – Ты убила человека?
Диона кивнула:
– Да. Но не просто человека. Это была женщина, Глеб. И ты хорошо ее знал.
Внутри у Глеба все похолодело.
– Я не понимаю, о ком ты
Диона спокойно и пристально взглянула на него и сказала:
– Я говорю о Милане, Глеб. Чтобы вызвать ведьму, нам нужна была человеческая кровь. Чтобы уйти от нее живыми, нам нужна была кровь любимого человека. Мой выбор пал на Милану, и он оказался верен.
Глеб скованно улыбнулся побелевшими губами.
– Ты убила Милану? – Он тряхнул головой: – Нет. Не верю. Этого не может быть.
– Я убила ее, Глеб, – холодно подтвердила Диона. – Убила и слила в кувшин ее кровь. Я должна была это сделать. Иначе Мамелфа забрала бы твое сердце.
Несколько секунд Глеб стоял неподвижно – казалось, он оцепенел, потерял дар речи, превратился в камень и уже никогда не сможет произнести ни слова или двинуть рукой.
Затем меч с лязгом выскочил из ножен Глеба, и кончик клинка воткнулся Дионе в шею.
– Я убью тебя, – проговорил Глеб глухим, полным боли, ярости и отчаяния голосом. – Я убью тебя, ведьма!
Диона подняла руки, обхватила пальцами клинок и позволила его острию надрезать кожу на своей шее. Из разреза вытекла густая, блестящая капля крови.
– Убей меня, Первоход, – сказала Диона, глядя на Глеба ясными, сверкающими глазами, которые выглядывали из покрытого коростой лица, как два зверька из дупла дерева. – Все равно мне нет жизни. Отомсти за Милану. Убей меня.
– Ты... – Глеб презрительно скривился. – Ты уродливое чудовище!
– Да, я чудовище. Убей меня, Первоход. Убей, как ты убивал моих сородичей.
Рука Глеба дрогнула.
– Мне тебя жаль, – процедил он сквозь зубы и опустил меч. – Ты не заслуживаешь смерти, нечисть.
Глеб повернулся и, опустив плечи, медленно двинулся прочь. Несколько мгновений Диона стояла на поляне, как громом пораженная, потом рванулась с места и нагнала Глеба.
– Нет! – крикнула она, схватила его за плечо и развернула к себе. – Ты не можешь так уйти!
Глеб, не говоря ни слова, презрительно стряхнул ее побелевшую руку со своего плеча, повернулся и двинулся дальше.
Диона сжала кулаки и крикнула ему вслед:
– Милана не врала тебе про ребенка!
Глеб остановился.
– Что? – спросил он, не оборачиваясь.
– Повитуха-вещунья Голица предрекла ей сына, а она никогда не ошибается!
Глеб медленно, словно бы с трудом, повернулся. Взглянул на Диону потемневшими глазами и глухо проговорил:
– Повтори, что ты сказала, нечисть.
– Она носила под сердцем твоего сына, ходок! Пока я сливала ей кровь, она умоляла меня прекратить! Если бы ты видел, Глеб, как страшно она угасала!