Посланники Великого Альмы (Книга 2)
Шрифт:
— А как обстоят дела с видеоконтролем во дворе здания тюрьмы и на крыше? Тоже "может быть"? Вполне возможно, что мы потеряли часть информации.
— Возможно. — Броквей без видимой цели переложил несколько листов бумаги на столе. — Тюрьма лишает человека свободы физической, но не может лишить его другой свободы — слова. Внутренний распорядок тюрьмы поддерживает этот закон. И не может не поддерживать. Запись, а в дальнейшем и прослушивание разговора, является одной из форм посягательства на закон о свободе слова. А с другой стороны, на свидании идет диалог, один из собеседников является человеком абсолютно свободным. Поэтому
— Да, — вздохнул Кертис, вставая. — Поучительно. Эту видеокассету я у вас заберу.
Детектив ещё больше скривил губы, выражая недовольство.
— Будет лучше, если я подготовлю вам монтаж всех свиданий Сужди на отдельную кассету.
— Это займет время, а у меня его нет.
— Мне нужна официальная бумага об изъятии из дела видеоматериала. К сожалению или нет, но у нас с вами разные начальники, полковник.
— Расписки будет достаточно?
Броквей развел руками.
Ричард сел за стол. Прежде чем поставить подпись, он повернулся к детективу.
— Как фамилия надзирателя, который присутствовал на последнем свидании Кирима Сужди и Салеха Азиза?
— Том Копала.
— Его график работы?
— Посуточно, как и у всех, кто работает внутри здания: сутки работает, трое отдыхает.
— Вы не заметили здесь системы? Сколько раз совпадали свидания Сужди со сменой Копалы?
— У Сужди было двадцать три свидания, из них одиннадцать приходятся на долю Копалы. Разумеется, мы работаем в этом направлении, это самая толстая нить. Но в день побега работала другая смена. Копала в тот день отдыхал.
— В тюрьме довольно много заключенных, напрашивается вопрос об общих свиданиях.
— Вы правы, полковник. На свиданиях присутствуют обычно до пятнадцати человек с той и другой стороны. Но бываю исключения, как и в этот раз.
— Это искусственное исключение?
— Не исключаю, — улыбнулся Броквей. — Но если это так, то оно второе за год, проведенный Сужди в изоляторе.
— Хорошо… Вы сказали, что по тюремному распорядку свидания длятся один час, а Сужди обычно обходился получасом. Сколько по времени проходило это, последнее свидание?
— Запись длилась восемнадцать минут.
— А можно определить точное время, которое провели на этом свидании Сужди и Салех Азиз?
— Совершенно точно определить это невозможно. Мы допрашивали надзирателя, который привел в комнату свиданий Кирима Сужди, он подтвердил, что свидание длилось недолго, не больше получаса.
— Вы допрашивали только его?
— Не только. Охранник, регистрировавший Азиза, записал в журнале точное время, но оно включает переходы по коридорам и этажам здания. Общее время пребывания Азиза в изоляторе составляет тридцать семь минут. Я не исключаю, что порядка семи — десяти минут как бы выпадают, и свидание на самом деле длилось минут двадцать пять.
Кертис проанализировал ситуацию и молчал, наверное, с минуту.
— Узнали, как попал в нашу страну Салех Азиз?
— Да, прямым рейсом из Лондона. Мы подключили к работе англичан, они сообщили, что Азиз прилетел в Лондон из Бейрута. Дальше след теряется, но не трудно догадаться, что в Бейрут он прибыл из Ливии. Салех Азиз не числится в списках
— Если его нет в Америке, то он наверняка воспользовался другим паспортом.
— Конечно, к этому и разговор.
— Вы интересовались именем Сеиф, на которое прореагировал Сужди?
— Мы интересовались всеми именами, произнесенными Сужди на каком-либо свидании. Контрразведка предоставила нам материалы об организации "Дети Аллаха". Сеиф аль-Харби является кем-то вроде foreman — сотника, у него своя бригада. По непроверенным данным, он — родственник Сужди. Кем конкретно он ему приходится, остается только гадать.
Кертис не стал задавать вопрос, удалось ли выяснить о причастности «Мерака» к аресту Сеифа аль-Харби. Даже если тот действительно находится в подвалах ангольского спеццентра и те не сообщили об этом ЦРУ, как это делает, например, израильский «Моссад», ЦРУ об этом узнает не скоро; а может быть, не узнает совсем, если на аль-Харби есть кровь ангольцев. Центральная разведка Америки активно сотрудничает с разведками других стран, Ангола, как и некоторые восточные страны, стараются держатся от такого союза особняком. Но первыми, кто примкнул к девизу ЦРУ — "правда делает свободным" — были британские разведчики, вошедшие в американо-британскую группу связи. Теперь таких групп было много. Можно было «полазить» по дружеским каналам, но, опять же, время. А с другой стороны, союзники просто так ничего не делают: услуга за услугу. А Кертису предложить им было нечего. Даже не ему, а, к примеру, Лайнэллу Игану. Может быть, у вице-адмирала и есть что-то, но он держит это про запас и ни за что не выложит секретный материал ради ликвидации террористической группы. Потому что сам диверсионный акт по большому счету является чисто силовым, без интриг и хитрых комбинаций, которые так любят руководители разведок. Но это только по большому счету.
Кертис поставил подпись. Теперь ему просто необходима была помощь ЦРУ. В голове зрел план, но времени по-прежнему не было. Пока Ричард находится в пути от одного из офисов ФБР до Лэнгли, он должен проиграть в голове предстоящий разговор с директором ЦРУ Артуром Шислером. Как это ни странно, но директор был единственным человеком в ЦРУ, к которому Кертис мог обратиться за помощью. Шислер — ас в разведке, и переиграть такого противника было практически невозможно. У Кертиса имелись разумные доводы просить от директора ЦРУ нужную ему информацию, но тот разобьет их, едва выслушав. "Может, что-то придет во время разговора", — думал Кертис. Но то была слабая надежда. А Шислер мог зацепиться за недомолвки полковника морской разведки и все из него вытянуть.
Ричарду стало неуютно, и он подумал: "А почему бы не довериться Шислеру?" Однако от этой мысли засосало под ложечкой.
Он потянулся к телефону и набрал номер.
— Передайте директору, — сказал он офицеру ЦРУ на связи, — что полковник Кертис просит встречи с ним. Дело срочное. Скажите ему, что я в Вашингтоне.
Через полторы-две минуты дежурный сообщил, что директор примет Кертиса в восемь часов вечера.
"Вот и все… — В голове полковника кружили неспокойные мысли. Теперь отступать некуда".