После 2050
Шрифт:
— И опять ты прав. Точно, вероятность — один к ста миллиардам, и эта вероятность случилась!
— Не может быть! Такое могло произойти только намерено. Но кем намерено? Да нет, это отпадает. Неужели прямым лучом гамма-всплеска?
— Именно прямым лучом вырвало небольшой сегмент плазмы. Точнее, небольшой сегмент по астрономическим меркам — около сорока тысяч миль в поперечнике.
— Профессор, но ведь это «облако» раскалённого газа и, оторвавшись от Солнца, оно не сможет поддерживать высокую температуру, и траекторий движения его может быть великое множество, — решил возразить я. — Длина орбиты нашей планеты вокруг Солнца — пятьсот восемьдесят четыре миллиона миль. На подходе к Земле «облако» уменьшится в размере примерно в три раза, то есть составит около тринадцати или четырнадцати тысяч
— Молодец! Вижу, ты быстро производишь расчёты. Теперь я расскажу тебе, какая вырисовывается реальная картина. Струя гамма-лучей подействовала на сегмент солнечной плазмы с достаточной энергией, чтобы вырвать её от влияния сил Солнца. Получив мощное ускорение, раскалённое облако плазмы направилось от Солнца по гиперболической орбите, при этом остывая и теряя в размерах. И говоря о лотерее, мы выиграли джекпот! Согласно расчётам, остаток облака плазмы достигнет нашей планеты через пятьдесят семь часов. Это будет уже не очень горячий и плотный газ, но достаточный для того, чтобы сжечь всю атмосферу Земли и подавляющее число биомассы.
— М-да, прогноз не радует. Как вы думаете, профессор, могли бы помочь в таком случае бозонные улавливатели солнечной плазмы по моему прошлогоднему проекту, который, кстати, подвергнут критике с вашей стороны? — спросил я с некоторой подковыркой.
— Говард, я вижу твою иронию, но скажу честно и откровенно: твой «сырой» проект — это единственное, что есть у нас для попытки предотвратить гибель человечества.
— Мне бы не возгордиться, — с ухмылкой сказал я.
— Пока нечем гордиться. В твоём проекте присутствует недоработка в способности ловушек выдерживать высокую температуру плазмы при её уплотнении после торможения. И я считаю, что это главная проблема.
— Профессор, за это время я произвёл много расчётов. Есть несколько вариантов управления электромагнитными волнами ловушек, но они не проверены опытным путём.
— Есть лаборатория, есть команда, но почти нет времени. Не позже, чем через двое суток мы должны запустить отрегулированные ловушки навстречу «облаку». Сутки на регулировку, сутки на оснащение ловушек.
— Тогда давайте же не терять времени! Где эта лаборатория?
Профессор резко встал с кресла, оглянулся в растерянности и воскликнул:
— Ты прав! Некогда здесь чаи распивать! Идём же, я покажу тебе лабораторию и познакомлю с нашей командой! — Профессор выдохнул и добавил: «Берта, все файлы закодируй шестнадцать раз и скрыто сохрани. На сегодня я здесь закончил».
— Исполнено, мистер Драйзер. Счастливого пути, — прозвучал голос Берты.
Мы вышли из офиса и спустились лифтом на восьмой подземный уровень, где пересели в скоростную капсулу и плавно ускорились. Дисплей на панели капсулы отобразил, что мы достигли скорости в шестьсот миль в час. Всю дорогу профессор рассказывал мне подробности работы в лаборатории, о рассмотренных вариантах защиты от облака солнечной плазмы и о своих неудачных расчётах по реализации этих вариантов.
Глава 2
Скоростная капсула плавно остановилась, двери её открылись, и мы вошли в помещение, будто высеченное из горной породы, с однообразными стенами и потолком чёрно-бурого цвета. Профессор подошёл к одной из стен, провёл по ней рукой, и часть стены растаяла — это была голографическая проекция. Во мне всё это вызывало большой интерес и любопытство. Подобное я видел только в старых, на тот момент фантастических фильмах полувековой давности.
— Пойдём, Говард. Не робей.
— Всё нормально, профессор. Просто я немного под впечатлением. Некоторое происходящее с начала нашего подземного пути очень похоже на сцены классических фильмов с элементами фантастики.
— Многое, что описывают футурологи, потом становится реальностью. И наша лаборатория не исключение. Мы старались подражать классике, ведь так новые технологии легче принимаются сознанием на уже подготовленное воображение
— Это определённо так.
Мы вошли в лабораторию, которая представляла собой трёхуровневый бункер с главной площадкой и отдельными помещениями. В лаборатории присутствовало очень много белого мягкого света с необычайно тёплыми оттенками. Каждый сотрудник здесь был чем-то занят. Иногда слышались некоторые споры интеллигентного тона.
— Прошу внимания! — вдруг объявил профессор. — Коллеги, хочу представить вам молодого специалиста в области космологии и астрофизики Говарда Битти!
Одетые в белые халаты учёные, резко смолкли, повернулись в нашу сторону и, не придав словам профессора должного значения, продолжили свои дела, и только несколько человек кивнули в знак почтения.
— М-да, — грустно протянул профессор. — И вправду, не до церемонностей. Ну хорошо. Ознакомлю тебя вкратце с процессом.
Профессор Драйзер начал мне рассказывать о тонкостях проекта, которые я, в принципе, и так понимал. Я ходил с профессором по лаборатории, невнимательно слушая его, и заметил возле одного из рабочих столов знакомое лицо. Это оказалась Кэти — девушка с факультета космобиологии нашего университета. Мне было приятно увидеть здесь знакомого человека, тем более такого симпатичного как Кэти. Мы пересекались с ней на общих лекциях и даже пару раз общались, но сейчас она выглядела как-то по-особенному, как мне показалось, или это действительно показалось. Ну, красивое, приятное и доброе лицо с шелковистой на вид кожей. Ну, длинные каштановые волосы с лоском и большие ясные каре-зелёные глаза, окаймлённые игривыми ресницами. Ну что здесь привлекательного? А нет. Зачем я себя обманываю? Много привлекательного!.. Ведь это же тот типаж, тот образ девушки, который мне очень нравится! Но почему-то она на меня не глянула, совсем не обратила внимания. Может, забыла меня, а может, и не запоминала вовсе. А с другой стороны, что во мне можно запомнить? Мой неприглядный средний рост или такое же неприглядное телосложение? А может, мои русые волосы и серые глаза? Вряд ли. Наверное, мои по-волчьи оттопыренные уши, но их-то надо ещё заметить под локонами волос, которые я специально отрастил, чтобы скрыть от заинтересованных взоров эту особенность. В прошлом месяце, в апреле, мне исполнилось всего двадцать три года, и я не успел ещё получить опыт познания женских предпочтений, но где-то слышал, что для женщин самое привлекательное в мужчине – это высокий интеллект и то, как он выражает это качество в общении. Смог ли я доступно выразить свой интеллект при том коротком общении с Кэти, и смогла ли она распознать его во мне? Что-то не заметно…
Кэти стояла возле рабочего стола, не замечая меня, и горячо дискуссировала с коллегами, быстро передвигая голографические окна открытых файлов.
— Вот твоё рабочее место, — услышал я голос профессора Драйзера. — Здесь, в меню интерфейса, ты сможешь вызвать любого из наших специалистов, и он подойдёт к тебе для консультаций. Мы все работаем и автономно, и сообща. У нас есть сутки для расчётов и установления нужного композита для рабочей поверхности генерирующего гасителя. Потом мы загрузим матричный код в систему искусственного интеллекта и произведём готовые генерирующие гасители, то есть ловушки для солнечной плазмы.
— Всё ясно, мистер Драйзер. Постараюсь максимально ускориться в расчётах. В принципе, несколько вариантов расчётов у меня с собой на портативном инфоносителе. Сейчас я загружу все эти расчёты на ваш главный сервер, и мы сопоставим результаты. По наилучшим результатам можно сразу приступить к практической части эксперимента. Кстати, профессор, интересно узнать — какая роль космобиологов в этом проекте?
— О, Говард, в этом и заключалась вся «соль» моей критики твоего проекта. Твой проект хорош в плане расчётов работы устройства, но недоработка оказалась именно в выборе материалов для его рабочей поверхности. Появилась идея составить сплав композита с примесью живых микроорганизмов, способных выжить в открытом космосе. Вот именно для этого здесь космобиологи. Их задача найти такие микроорганизмы, а наша — найти сочетаемый материал и доработать расчёты для рабочей поверхности, способной создать электромагнитное поле для удержания и нейтрализации солнечной плазмы.