После – долго и счастливо
Шрифт:
За два квартала до «Лукаут» я достаю телефон, чтобы посмотреть, который час, и чуть не врезаюсь в Роберта. Он вытягивает руки и останавливает меня, прежде чем мы сталкиваемся.
– Берегись! – сбивчиво произносит он и усмехается, когда у меня вырывается стон. – Смотри, как здорово: мы в работаем в «Лукаут» [12] , и я вот… – Он улыбается и забавно поправляет свой ядовито-зеленый галстук.
На нем этот галстук смотрится гораздо лучше, чем на мне, и отлично сочетается с его светлыми взъерошенными волосами, кое-где стоящими
12
Игра слов: Lookout! – Берегись! (англ.)
– Просто немного отвлеклась, – наконец признаюсь я, когда мы сворачиваем за угол.
– Он приезжает сегодня?
Роберт открывает передо мной дверь, и я вхожу в полумрак ресторана. Внутри так темно, что приходится подождать несколько секунд, чтобы привыкли глаза. Каждый раз одно и то же: и в разгар дня, и, как сейчас, когда нет еще и полудня. Я следую за Робертом в комнату для персонала и оставляю сумку в запирающемся шкафчике, а он кладет свой телефон на верхнюю полку.
– Да. – Закрыв дверцу шкафчика, я прислоняюсь к нему спиной.
Роберт трогает меня за локоть:
– Ты же знаешь, я нормально отношусь к тому, что мы о нем разговариваем. Я не особенно его люблю, но ты можешь обсуждать со мной все на свете.
– Я знаю, – вздыхаю я. – Я так тебе благодарна за это. Только мне кажется, этот ящик открывать не стоит. Я слишком давно держу его закрытым. – Я смеюсь, надеясь, что вопреки ощущениям это кажется естественным.
Выхожу из комнаты, а Роберт идет следом за мной.
Улыбнувшись, он поднимает глаза на настенные часы. Если бы не красная подсветка с темно-синими цифрами, узнать в коридоре который час было бы невозможно. В ресторанных коридорах обычно очень темно, нормальное освещение только на кухне и в служебной комнате.
Моя смена начинается без происшествий, и время летит быстро: едва спадает волна посетителей после ланча, как начинают прибывать те, кто хочет поужинать. Я до того окунулась в работу, что о приезде Хардина удалось забыть почти на пять минут, но тут же подходит обеспокоенный Роберт.
– Они здесь. Лэндон и Хардин. – Роберт утирает лоб краем фартука. – Спрашивают столик в твоей секции.
Неожиданно для себя я не испытываю того ужаса, какого опасалась. Кивнув, просто иду к двери. Усилием воли заставляю себя искать глазами именно клетчатую рубашку Лэндона. Нервно осматриваюсь по сторонам, переводя взгляд от одного лица к другому, но так его и не нахожу.
– Тесс. – Кто-то трогает меня за руку, и я вздрагиваю от неожиданности.
Это тот самый голос – красивый низкий голос с британским акцентом, который долгие месяцы звучал у меня в голове.
– Тесса? – Хардин снова прикасается ко мне, на этот раз привычно обвивая свои пальцы вокруг моего запястья.
Я не хочу оборачиваться и встречаться с ним взглядом – вернее, хочу, но очень боюсь. Боюсь увидеть его, увидеть лицо, которое навсегда врезалось мне в память
Резко очнувшись от задумчивости, я поворачиваюсь. На то, чтобы собраться с мыслями, у меня всего несколько секунд, и я стараюсь сначала сфокусировать взгляд на Лэндоне, а не Хардине, но что толку?
Невозможно не заметить эти глаза, эти неповторимо прекрасные зеленые глаза.
Хардин улыбается мне, и я пару секунд стою, не в состоянии вымолвить ни слова. Нужно взять себя в руки.
– Привет, – говорит он.
– Привет.
– Хардин захотел прийти сюда, – слышу я голос Лэндона, но глаза совершенно меня не слушаются.
Хардин тоже смотрит на меня не отрываясь, его пальцы плотно сжимают мое запястье. Нужно отстраниться, а то он по пульсу поймет, что я чувствую после трех месяцев разлуки.
– Если ты занята, мы можем уйти и поесть где-нибудь еще, – добавляет Лэндон.
– Нет, все в порядке. Правда, – заверяю я своего лучшего друга.
Знаю, о чем он сейчас думает: чувствует себя виноватым и беспокоится, что приход Хардина испортит новую Тессу. Тессу, которая смеется и шутит, Тессу, которая нашла саму себя, хотя, может, и проявив при этом слишком много упрямства. Но ничего подобного не случится. Я держу себя в руках и контролирую ситуацию. Я абсолютно спокойна и сдержанна. Абсолютно.
Я осторожно высвобождаюсь из мягкого захвата Хардина и беру со стойки два меню. Киваю сбитой с толку администратору зала Келси, давая понять, что сама провожу этих посетителей к столику.
– Сколько ты здесь работаешь? – спрашивает Хардин, идя рядом.
Он одет в своем обычном стиле: та же черная футболка, те же ботинки, те же узкие черные джинсы, хотя эти немного порваны у колена. Мне приходится напоминать себе, что с тех пор, как я уехала от матери, прошло всего несколько месяцев. А кажется, будто прошло куда больше времени – годы.
– Всего три недели, – отвечаю я.
– Лэндон сказал, ты сегодня здесь с полудня?
Я киваю. Указываю на небольшую кабинку у задней стены, и Хардин с Лэндоном садятся друг напротив друга.
– А когда ты заканчиваешь?
«Заканчиваю? Неужели он на что-то намекает?»
Спустя столько времени я не понимаю, что у него на уме.
«Хочу ли этих намеков?»
Тоже непонятно.
– Мы закрываемся в час, поэтому, когда я работаю в последнюю смену, домой обычно добираюсь к двум.
– К двум ночи? – От удивления у него отвисает челюсть.
Я кладу перед ними меню, и Хардин снова тянется к моему запястью. На этот раз я отстраняюсь и делаю вид, что ничего не заметила.
– Да. Она так почти каждый день работает, – говорит Лэндон.
Я сердито смотрю на него – мог бы и помолчать об этом, – но потом сама себе удивляюсь. Хардину наверняка нет никакого дела до того, сколько времени я здесь провожу.
После этого Хардин умолкает. Изучив меню, указывает на равиоли с бараниной и просит стакан воды. Лэндон делает свой обычный заказ, спрашивает, занята ли сейчас София на кухне, и посылает мне гораздо больше виноватых улыбок, чем следует.