После – долго и счастливо
Шрифт:
– «Все, что по-настоящему плохо, всегда поначалу безобидно» [9] , – выдыхает она мне в шею и еще крепче сжимает руки, когда мы проходим в спальню.
Мне так нравились эти строчки, но я никогда не понимал их значения. Вернее, думал, что понимаю, но только до сегодняшнего дня, пока чертова жизнь не столкнула меня с этим смыслом нос к носу.
Меня начинает охватывать чувство вины, пока я укладываю ее в постель. Я сбрасываю подушки на пол, оставив одну ей под голову.
9
Цитата
– Подвинься, – тихо командую я.
Ее глаза закрыты, и она, несомненно, наконец начинает засыпать. Я не включаю свет, надеясь, что она проспит до утра.
– Ты оста-а-анешься? – спрашивает она, растягивая слова.
– Хочешь, чтобы я остался? Я могу поспать в соседней комнате, – предлагаю я, хотя и не испытываю такого желания. Она сама не своя, и мне страшно оставлять ее одну.
– М-м-м, – бормочет она и тянется за одеялом. Дергает на себя его угол и раздраженно вздыхает, не сумев укрыться.
Оказав ей помощь, я скидываю кеды и тоже забираюсь в постель. Пока я спорю с самим собой, сколько пространства должно оставаться между нами, она обвивает меня голым бедром за талию и придвигает к себе.
Я перевожу дыхание. Черт, наконец-то я могу нормально дышать.
– Я боялся, что с тобой что-то случилось, – признаюсь я в темноту комнаты.
– Я тоже, – прерывисто отвечает она.
Я просовываю руку ей под голову, и она, двигая бедрами, прижимается ко мне еще сильнее.
Не знаю, что делать дальше. Не знаю, что умудрился натворить, если довел ее до такого.
Хотя нет, знаю. Я вел себя как придурок и пользовался ее добротой. Раз за разом просил дать еще один шанс, словно запас был неисчерпаем. Разрывал в клочья ее веру в меня и бросал ей в лицо каждый раз, когда мне казалось, что я ее не стою.
Если бы я с самого начала принял ее любовь и доверие и ценил жизнь, которую она пыталась вдохнуть в меня, она не была бы сейчас в таком состоянии. Не лежала бы сейчас рядом со мной, пьяная и расстроенная, подавленная и сломленная.
Она возродила меня: склеила крошечные кусочки моей разбитой души в нечто невероятное и даже в каком-то смысле привлекательное. Собрала меня воедино и сделала почти нормальным, но с каждой каплей потраченного на меня клея Тесса теряла частичку себя. А я, дурак, не смог предложить ей ничего взамен.
Все мои страхи претворились в жизнь, и сколько бы я ни старался это предотвратить, теперь я вижу, что делал только хуже. Я изменил ее и разрушил – именно так, как и предсказывал когда-то.
Какое-то безумие.
– Мне жаль, что я разрушил тебя, – шепчу я ей в волосы, когда ее сонное дыхание выравнивается.
– И мне, – выдыхает она. Сожаление понемногу заполняет маленькое пространство между нами, пока она засыпает.
Глава 53
Тесса
Жужжание.
Хардин.
Приподняв его руку, я в прямом смысле слова выползаю из-под него. Первым делом хватаю его телефон с ночного столика и выключаю жужжание. Экран забит сообщениями и пропущенными звонками от Кристиана. Я отвечаю лаконичным «Мы в порядке», отключаю звук и плетусь в ванную.
В груди тяжело, по венам еще текут остатки вчерашних алкогольных возлияний. Не нужно было столько пить. Следовало остановиться после первой бутылки. Или после второй. Или третьей.
Не помню, как уснула и как пришел Хардин. На поверхность сознания всплывает его голос в телефонной трубке, но трудно сосредоточиться, и я не совсем уверена, было ли это на самом деле. Но сейчас он здесь, в моей постели, стало быть, остальное уже мелочи.
Я прислоняюсь бедром к раковине и включаю холодную воду. Плещу себе в лицо, как делают в кино, но это не помогает. Сонливость не проходит, мысли не проясняются, только вчерашняя тушь еще больше размазывается по лицу.
– Тесса? – раздается голос Хардина.
Я выключаю кран и натыкаюсь на Хардина в коридоре.
– Привет, – говорю я, избегая его взгляда.
– Зачем ты встала? Ты уснула всего пару часов назад.
– Наверное, не спалось, – пожимаю я плечами. Ненавижу это неловкое стеснение, которое испытываю в его присутствии.
– Как ты себя чувствуешь? Прошлой ночью ты явно перебрала.
Я следую за ним в спальню и закрываю за собой дверь. Он садится на край постели, а я снова забираюсь под одеяло. Мне совсем не хочется вставать прямо сейчас, но ничего страшного, ведь еще даже не рассвело.
– Голова болит, – признаюсь я.
– Еще бы, тебя полночи рвало, детка.
Меня передергивает от воспоминания: Хардин поддерживает мне волосы и гладит по плечам, пока я в туалете опустошаю желудок.
Сквозь пульсирующую боль в голове пробивается голос доктора Уэста, сообщающий плохие новости – самые плохие из всех возможных. Не выдала ли я их в нетрезвом виде Хардину?
«О нет».
Надеюсь, что нет.
– О чем… о чем я говорила прошлой ночью? – немного настойчиво спрашиваю я.
Вздохнув, он проводит рукой по волосам.
– Ты все время бормотала что-то насчет Карен и моей мамы. Даже знать не хочу, что все это значило. – Он морщится, и вид у него сейчас, наверное, такой же, как и у меня.
– И все? – спрашиваю я с надеждой.
– В основном. Ах да, ты еще цитировала Хемингуэя. – Хардин едва заметно улыбается, и я вспоминаю, каким очаровательным он бывает.
– Не может быть. – Я в смущении прикрываю лицо руками.
– Еще как.
С его губ слетает тихий смешок, и, когда я начинаю подглядывать за ним сквозь пальцы, он добавляет: