После дождя будет солнце
Шрифт:
– Нет у меня никого, – резко ответил Скворцов и отвернулся. – Если ты еще раз скажешь подобную глупость, у меня опять подскочит давление, и врачи откажутся делать операцию. Прошу тебя, дай мне отдохнуть.
Лиза встала и подошла к двери палаты.
– И сама отдохни, пожалуйста, – смягчился Александр. – Ты выглядишь очень подавленной и несчастной. Тебе это не идет.
Лиза улыбнулась.
– Вета, постой, – остановил ее муж, – подожди, я хочу тебе еще кое-что сказать. Вета, ты – идеальная женщина, ты делаешь то, что для меня важнее всего, ты позволяешь мне заботиться о семье. Мне жизненно необходимо осознавать, что я создаю комфорт и приношу радость любимым
Елизавета грустно вздохнула. Ей действительно было невесело. Скворцов, казалось, не замечал того, что она была расстроена, и продолжал, будто желая выговориться и облегчить душу.
– Я Береснева знаю уже давно, и он всегда был таким – абсолютный счастливчик, всегда первый. Он всегда побеждал во всяких школьных конкурсах и олимпиадах, всегда, купаясь в лучах славы, был в центре внимания. Потом это диджейство, когда он стал волшебником, исполняющим любое желание публики. У него тогда было море поклонниц. Он сам мне рассказывал, как однажды отпраздновал свой день рождения. Представь себе картину. Он был в студии, оставалось буквально минут десять минут до конца эфира, пара песен и коронное «здесь был нежно любимый вами Артем Береснев, ждите меня завтра в шесть вечера. Я обязательно приду, обещаю». Вдруг открывается дверь в студию, куда никого не пускают, и на пороге появляется девушка с огромным букетом белых роз.
– Во-первых, это красиво, – Лиза представила эту сцену.
– Девушка вручает ему этот сумасшедший букет и предлагает подвезти его до дома.
– А он приглашает ее к себе на чашку кофе, – предположила Елизавета.
– Это Темыч-то? Отнюдь. Поблагодарил, улыбнулся, отправил девушку домой ни с чем, а сам букет в туалет поставил, типа естественный освежитель воздуха.
– Ты наговариваешь на него? Зачем?
– Артем с детства привык всегда добиваться, чего он хочет, этот парень далеко пойдет, – не обращая внимания на ее вопрос, заключил Александр. – Я пойму тебя, если ты выберешь его. Ты – мудрая и здравомыслящая. Мы оба улетим в Америку, на тебя никто не будет давить, ты сможешь хорошенько все обдумать. Каким бы ни был твой выбор, я поддержу тебя.
Последней фразой он полностью растоптал ее. Во всей этой сцене Саша выглядел страдальцем, мучеником, человеком великодушным и всепрощающим. Она же при таком раскладе – хищница, Аара Крофт – расхитительница гробниц. Она вероломная и неверная. Черт, а ей нравился этот имидж! Всю жизнь она мечтала быть стервой, особой, думающей исключительно о себе и плюющей на других. Ага, похоже, мечта начинает сбываться.
– Саш, мне кажется, все серьезнее, чем ты думаешь. Если ты считаешь, что мне снесло крышу от его успехов и мальчишеского драйва, или полагаешь, что у меня взыграли гормоны, то ты сильно ошибаешься и горько меня разочаровываешь. Мне с ним просто очень комфортно, я чувствую невероятный прилив сил.
– Ты хочешь повторить, что тебе надоела роль домашнего психолога? – с издевкой спросил Скворцов. – Ты хочешь, чтобы я искал понимания на стороне, как это сделала ты?
– По-моему, дорогой мой, психологом тебе уже не обойтись, тебе нужна помощь психиатра, – Лиза отвернулась.
Сейчас ее муж был похож на напуганного котенка, оставшегося без мамы. Он растерянно озирался по сторонам, стараясь определить, кто друг, а кто враг. Александр смотрел на нее, ожидая каких-то знаков,
Лиза посмотрела на него, и внутри у нее все содрогнулось при одной лишь мысли о том, что с ним станет, когда он останется один. «Да ничего неожиданного с ним не произойдет, – одернула она себя. – Будет много пить, заведет любовницу, а то и не одну. А вот что будет со мной и Никитой?»
– До завтра, – сказала Елизавета, снова стоя у двери больничной палаты. – Береги себя, пожалуйста.
Глава 22. Главные козыри в жизненной игре
Ты – рудник, коль на поиск рубина идешь,
Ты – любим, коль надеждой свиданья живешь.
Вникни в суть этих слов – и нехитрых, и мудрых:
Все, что ищешь, в себе непременно найдешь!
Омар Хайям «Рубаи»
Приехав в Нью-Йорк в качестве сопровождающего Саши Скворцова, Артем планировал поселиться в отеле в пригороде, недалеко от клиники, где должны были оперировать его друга.
– Все-таки я никак не возьму в толк. Ты решил взять на себя роль сиделки и не отходить от меня ни на минуту? – насмешливо спросил Скворцов.
– Нет, я не хочу тратить деньги на жилье в городе. Да и мотаться каждый день туда-сюда, из города в клинику и обратно – удовольствие небольшое.
– Не понимаю, зачем жить в гостинице, когда ты мог бы остановиться у Умы, – как бы невзначай предположил Скворцов.
– Мог бы, конечно, но надо ли?
– А почему нет? Вреда-то никакого.
– Вреда, согласен, никакого, но польза сомнительна в такой ситуации.
– Вы же расстались друзьями? По крайней мере, со стороны это выглядело именно так. Все поняли, что свадьба откладывается, но через год все случится.
– Сань, ты же понимаешь, что все не так радужно. Я сейчас не могу жить с Умой под одной крышей. Мне кажется, это будет нечестно по отношению к Лизе.
– Да, дружище, согласен, на двух стульях усидеть трудновато, – согласился Александр. – И долго ты так собираешься балансировать?
– Я должен все рассказать Уме, – твердо сказал Артем. – Она поймет.
– Мне жаль ее. Она такая искренняя и непосредственная, а ты возьмешь и разрушишь все, во что она верила, – вслух размышлял Скворцов.
– Если, конечно, у нее остались какие-то иллюзии, – поставил точку Береснев. – В любом случае, она имеет право знать все, как есть.
– Мне почему-то кажется, что ты это делаешь ради себя. Ты сам себя утопил во лжи, поэтому это признание больше нужно не Уме, а необходимо для очистки твоей совести, – Александр оборвал фразу и посмотрел на своего друга. – Хотя я уверен, что она простит тебя, она слишком тебя любит.
– Так и добавил бы «мерзавца», а, Сань? – в голосе Береснева звучала горькая ирония. – Если честно, я не знаю, чего бы я хотел – чтобы она простила меня или нет. Мне кажется, я достаточно наказан.
Скворцов с усмешкой посмотрел на друга. Артем обхватил голову руками:
– Наверное, я должен тебе признаться, что Лиза так никогда и не сказала, что любит меня.
Александр ничего не ответил. Повисла пауза.
– Темыч, мне страшно, – вдруг медленно проговорил Скворцов. – На завтра назначена операция, а послезавтра – седьмое декабря, годовщина нашей с Лизой свадьбы. Пообещай, что бы не случилось, ты не оставишь Елизавету с Никитой. Прошу тебя.