После конца

ДЖУНО

Прижимаясь спиной к вековой ели, я присаживаюсь на землю и приподнимаю арбалет. Не сводя глаз с закреплённого на нём драгоценного осколка зеркала, я медленно высовываю своё оружие из-за дерева. В отражении я замечаю какое-то движение за кедром, стоящим на другой стороне заснеженной поляны. По треску ветвей справа, я определяю, что рядом находится ещё один враг. Я не вижу неизбежные рубцы и шрамы, оставшиеся после выпадения радиоактивных осадков и радиационного поражения.

Но знаю, что они там. Мне придётся рискнуть. Нужно быть сильным, чтобы пережить апокалипсис.

Я выскакиваю из-за дерева и вижу, как из невысокого куста падуба, словно ракета, на меня летит утка, и вместе с этим раздаётся выстрел. Я падаю на землю и, перекатившись, поднимаюсь на ноги.

— Я в тебя попала! — доносится из кустов крик. Под шелест листвы оттуда вылезает моя подруга Ном, чьи волосы на фоне красно-зелёного падуба сияют как отшлифованное золото.

— Нет, не попала! — начинаю я, но затем смотрю, куда она указывает: с рукава моей куртки из оленьей кожи, стекает мякоть крыжовника.

— Это всего лишь рука. Совсем не смертельно, — говорю я, смахивая остатки плода. И хотя это сразу бы меня не убило, я знаю, что ранило бы. А любое ранение замедляет. В случае настоящего нападения на нашу деревню, крыжовник Ном означал бы мою возможную смерть.

Из-за кедра выходит Кинай с лосиным рогом в руке. На широкой части рога он нарисовал страшную рожицу, во лбу которой теперь торчала моя стрела.

— В яблочко, — говорит он и начинает издавать булькающие звуки, словно его бандит после долгих и мучительных страданий умирает. Доверяю Кинаю смягчить нелёгкую минуту.

Предсмертную агонию рога прерывает Никиски, поднимающийся с поднятыми руками.

— Перемирие, — кричит он и широко улыбается, обнажая отсутствие двух передних зубов. — Джуно, Уит хочет, чтобы ты заглянула к нему в школу. Что-то насчет охоты. Что-то насчет заканчивающегося мяса.

— А вы двое, — Никиски показывает на Киная и Ном, — спуститесь к Деннису в библиотеку, это насчет проекта, которым он хочет вас занять.

Кинай идёт в сторону деревни и, проходя мимо Никиски, взлохмачивает ему волосы:

— Спасибо за столь точное и содержательное сообщение. Бой официально окончен. Бандит убит, но Майский жук ранен. Десять очков Ном.

Ном ликующе кричит и, убирая рогатку в карман, толкает меня локтем. Замечая выражение моего лица, она тут же осаждает себя:

— Всё хорошо, Джуно. Как ты и сказала, это не смертельно.

Я молчу. Она глубоко вздыхает, и мы начинаем спускаться в деревню:

— Джуно, ты не можешь преуспеть во всём. Ты же будешь Мудрецом племени, а не его единственным защитником.

— Я предпочла бы готовиться и к тому и к другому, — отвечаю я.

— Тебе семнадцать, Джуно. А на твоих плечах уже бремя заботы о племени.

Я не отвечаю. Но в душе понимаю: пока что я всего лишь подросток, но однажды в моих руках окажется благополучие нескольких десятков человек. Это тяжёлая ноша — та, которую я должна нести. Иначе, зачем я получила свой дар?

Мы достигаем вершины холма. Перед нами сидит Большой

ледяной медведь — гора Денали — трущийся своей сахарно-белой шкурой о небосвод. Между лесом и её предгорьем расположены двадцать юрт. Натянутые на крыши и стены юрт лоскуты светлой кожи делают сооружения почти невидимыми на снегу — необходимая маскировка.

Со времён войны минуло тридцать лет. Мои родители и ещё пятнадцать человек в самый последний момент сбежали от первых ядерных взрывов, вызвавших впоследствии… надвигающуюся смерть от радиации, голод, геноцид. Они пришли сюда, на нетронутую территорию Аляски, подальше от любого города, обреченного на уничтожение.

И хотя в Последней войне мало что уцелело, было глупо полагать, что мы являемся единственными выжившими. Десятилетиями, во времена редких вылазок, старейшины находили тому доказательства. Заброшенные машины, работающие на остатках топлива, уцелевшего после пожаров на нефтяных заводах. Следы людей — сразу же за границами нашей территории. Звуки пролетающего в одиночестве аэроплана.

В последнее время новых находок не было. С момента моего рождения — за семнадцать лет — лишь несколько близких гудков. Редкие смерти наступали в результате несчастных случаев: одна — из-за нападения медведя, вторая — смерть моей мамы — из-за того, что её сани ушли под лёд.

На таких предостерегающих историях мы выросли. Вместо бабая, которым пугали мою маму в детстве, наши кошмары наполнены вооруженными бандитами, скитающимися по земле, чтобы разграбить то, что осталось. Беспощадными выжившими после апокалипсиса, норовящими отобрать все, что нашей общине с таким трудом удалось сохранить: чистую воду и пищу, невосприимчивость к радиации и болезням, которые, в конце концов, уничтожат внешний мир.

Возрождение. Именно на это надеется наша община. Этому учит нас Уит. Но это может занять столетия. Тысячелетия. Наша цель — выжить.

— До скорого, — говорю я Ном по прибытии, и ухожу в сторону учебной юрты. Стоило войти в лоскутную дверь, и мои глаза, после слепящего солнечным светом снега, ещё минуту привыкают к мягкому освещению, проходящему в открытое окно юрты, и свечению костра.

Я снимаю мокасины и вместе с арбалетом оставляю их у двери. Если Уит обучает младших, значит, он объясняет им Йару. Что в скором времени станет моей работой. Когда мне было четыре года, сразу после маминой смерти, Уит провел исследование и понял, что я могу Колдовать. Помимо него и моей мамы на это способна только я.

Через три года мне следует пройти Обряд, а затем занять место в качестве Мудреца общины, такой же была моя мать до ее смерти. Поэтому последнее время Уит стал показывать как он колдует, и у меня, с легкостью, получается повторять за ним.

— Почему не присоединяешься к нам, Джуно? — Спрашивает Уит. Дети уселись вокруг него в полукруг. Там был Никиски, а рядом с ним сидела Танайна, Василла и Хили, готовые услышать урок Уита, который он повторял во всех возрастных группах несколько раз в год. Я слышала это столько раз, что могла бы повторить его слово в слово.