После Куликовской битвы

Лаврентьев Александр

Таким образом, в результате решительных действий великого князя рязанского Олега Ивановича пошатнувшиеся было позиции княжества в Окско-Донском регионе были восстановлены. Переговоры по установлению мира между Москвой и Рязанью вывели на страницы истории региона одно из самых славных имен в русской истории эпохи Куликовской битвы, игумена Троицкого монастыря преп. Сергия Радонежского.

Глава 3. Дипломатическая миссия преп. Сергия Радонежского и «мир вечныи» 1385-1386

В общественном сознании, в научно-исследовательской традиции имя преп. Сергия Радонежского неразрывно связано со сражениенм на Дону 8 сентября 1380 г, освободительной борьбой против ига Орды, временем формирования политического единства русских земель и княжеств под эгидой Москвы. Троицкий игумен принял «самое активное участие в идеологической подготовке… (Куликовской) битвы – крупнейшего события русской истории XIV в. и, независимо от степени достоверности содержащихся в источниках сведений (так! – А. Л.), данная… оценка деятельности Сергия истинна» [266] .

266

Плугин В. А.

Сергий Радонежский – Дмитрий Донской – Андрей Рублев // ИСССР. 1989. № 4. С. 73–74.

С точки зрения содержательной речь идет, правда, о единичном, но весьма значимом эпизоде, встрече Дмитрия Ивановича с игуменом в стенах Троицкой обители накануне выступления из Москвы к месту «Мамаева побоища». Краткое известие о свидании двух знаменитых современников содержит Житие преп. Сергия: «Некогда…прииде князь великии в монастырь к преподобному…и рече ему: «Отче…слышах бо, яко Мамаи…идет на Русьскую землю… Помоли бога о том, яко сия печаль обща всем християном есть». Преподобныи же отвеща: «Иди противу их и… победиши, и здравъ съ вои своими възвратишися, токмо не малодушьствуи»; выступивший из Москвы «противу» Мамая Дмитрий Иванович действительно «победивъ, татары прогна и сам здравъ… възвратися» [267] .

267

Класс Б. М. Избранные труды. Т. 1. Житие Сергия Радонежского. М., 1998. С. 369–370. Житие известно ныне в редакции Пахомия Серба (Пахомиевской), созданной около середины XV в. на основе более раннего текста троицкого инока Епифания Премудрого, написанного в 1417–1418 гг.

Как видим, целью свидания Дмитрия Ивановича с преп. Сергием Житие называет просьбу великого князя о молитве, обычную и естественную для православного мирянина [268] , а ответом на нее преподобного старца предсказание игуменом Сергием победы московской дружине и здравия будущему победителю Мамая и герою Куликовской битвы, вроде бы впрямую с молитвой не связанного.

В историографии, кроме безоговорочного принятия житийного рассказа, существует как радикальное отрицание факта встречи [269] , так и опыт иного истолкования текста. В житийном изложении отсутствуют имя «князя великого» и дата посещения им монастыря. Если первое сомнений не вызывает – «княземъ великимъ» мог быть только Дмитрий Иванович Московский – то год приезда его в обитель к преп. Сергию, в историографии всегда соотносившегося с Куликовской битвой 1380 г., был подвергнут сомнению.

268

Митрополит Алексей, перечисляя просьбу духовенству о молитве, среди прочих обязанностей православного христианина («а священников и монахов любите и просите молитвы их»), определенно не имеет в виду никакого политического подтекста. Подробнее: Валъденберг В. Е. Древнерусское учение о пределах царской власти. Очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII в. М., 2006. С. 114.

269

Тихомиров М. Н. Куликовская битва 1380 г. // Повести о Куликовской битве. М., 1959.

C. 346; Егоров В. Л. Пересвет и Ослябя // ВИ. 1985.№ 9.

B. А. Кучкин обратил внимание на то, что над Мамаевой ордой московский князь одержал две победы, не только в 1380 г. на Куликовом поле, но и при Воже в 1378 г. В сочетании с другими доводами это делает возможным, по мнению исследователя, датировать свидание князя и игумена в Троице не 1380, а 1378 г. [270] При этом самого факта поездки великого князя в Троицу В. А. Кучкин не отрицает.

Свидание князя Дмитрия Ивановича Московского и игумена Сергия не нашло отражения ни в старейшем произведении Куликовского цикла, Задонщине, ни в самом раннем летописном тексте, повествующем о Куликовской битве, читающемся в Рогожском летописце и Симеоновской летописи. Однако рассказ о сражении, включенный в летописи, восходящие к Новгородско-Софийскому своду, содержит известие о получении великим князем на Куликовом поле накануне сражения грамоты преп. Сергия «благословелная… ему битися с татары» [271] . В. А. Кучкин, впрочем, допускает возможность «литературного происхождения» эпизода с грамотой, связывая его появление в летописном тексте с творчеством составителей Новгородско-Софийского свода 30-х гг. XV в. [272] Так или наче, но именно здесь впервые возникает мотив благословения троицким игуменом великого князя на битву с Мамаем.

270

Кучкин В. А. Свидание перед походом на Дон или Вожу // Наука и религия. 1987.

№ 7. С. 52–53; Он же. О роли Сергия Радонежского в подготовке Куликовской битвы // Вопросы научного атеизма. Т. 37. Православие в истории России. М., 1988. С. 110–116. У этой точки зрения есть и свои сторонники: Зеленокоренной А. М. Некоторые аспекты кануна Куликовскоц битвы // Сб. РИО. № 10 (158). М., 2006. С. 469–473.

271

Памятники Куликовского цикла. С. 34, 71.

272

Памятники Куликовского цикла. С. 56.

Соединенные в единое повествование, обе темы, житийный рассказ о поездке великого князя в Троицу и летописное получение им грамоты с благословением преп. Сергия накануне сражения 8 сентября 1380 г., попали в литературное сочинение, посвященное сражению, причем в самое позднее по времени происхождения, Сказание о Мамаевом побоище,

памятник, относящийся к началу XVI в. [273] , где превратились в большой и связный беллетристический текст, с ремарками, диалогами и множеством мелких деталей [274] . Основным содержанием его стало благословение троицким игуменом московского князя на битву с Мамаем [275] , с тех пор ставшее, в глазах потомков, основной целью поездки Дмитрия Ивановича к преп. Сергию это известно, как заметил К. А. Аверьянов, «уже из школьных учебников» [276] .

273

Памятники Куликовского цикла. С. 134.

274

Памятники Куликовского цикла. С. 149–152, 231–232.

275

Памятники Куликовского цикла. С. 150, 231.

276

Аверьянов К. А. Сергий Радонежский. Личность и эпоха. М., 2006. С. 295.

Успех борьбы за свержение ордынского ига прямо зависел от степени единства русских земель и княжеств. Центром притяжения в объединительном процессе выступила Москва, и имя преп. Сергия прямо ассоциируется с объединительной политикой московских князей. Однако относительно и этого сюжета количество реальных фактов из биографии троицкого игумена невелико. Один из самых тщательных биографов преп. Сергия, Е. Е. Голубинский увидел всего лишь два эпизода, имевших прямую связь с политическими событиями 2-й пол. XIV в.: участие старца в примирении московского и нижегородского князей и дипломатический визит к рязанскому князю Олегу Ивановичу, осуществленный по просьбе московского князя Дмитрия Ивановича [277] .

277

Голубинский Е. Е. Преп. Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра // ЧОИДР. 1909. Кн. 2. С. 61.

Все, что мы знаем об этой миротворческой деятельности преп. Сергия, в тексте Жития отсутствует, как и рассказ о прочих мирских деяниях подвижника [278] , но известно по летописным текстам, восходящим к Троицкой летописи. Имя игумена фигурирует в десяти летописных статьях [279] , и, что важно подчеркнуть, существует изначальная разница в информативных возможностях агиографических и летописных текстов, связанная с их жанровой спецификой.

278

Клосс Б. М. Избранные труды. Т. 1. С. 18.

279

Троицкая летопись. Реконструкция текста. М., 1950. С. 397–398, 410, 418, 421, 429. 432, 434, 440–441; ПСРЛ. Т. 15. Стб. 107, 109, 128, 137–138, 142, 149–151, 153, 156. 163.

Жития святых, как известно, представляют собой не собственно биографии, а описания духовного подвига святого праведника длинною в жизнь, в сравнении с которым мирские дела столь второстепенны, что не заслуживают никакого внимания. По выражению митрополита Киприана, «праведник, аще постигнетъ скончатися, в покои будетъ, и похваляему праведнику…занеже праведнымъ подобает похвала» [280] . Собственно похвала святому и есть реальное содержание любого жития, не протокольная фиксация жизни героя повествования, а результат строгого отбора агиографом подходящих к случаю фактов.

280

Из предисловия к Житию свт. митрополита Петра. Цит. по: Прохоров Г. М. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. Повесть о Митяе. СПб., 2000. С. 417.

Другая сторона житийного понимания биографии сводится к отказу от годовой датировки событий. Ее в житиях заменяет хронологическая последовательность отобранных агиографом фактов из биографии святого угодника с отсылкой к церковному календарю, что В. О. Ключевский считал «обычной народной хронологией», где «считают не годами, а событиями и редко ошибаются» [281] . Возвращаясь к эпизоду встречи князя и игумена в стенах Троицкого монастыря, заметим, что В. А. Кучкин отнес отсутствие годовой даты и фактографическую скудость изложения житийного сюжета за счет того, что «свидание носило… частный характер и не имело какого-нибудь общественного резонанса» [282] , с чем невозможно согласиться. Независимо от того, имела ли место встреча князя и игумена в 1378 г., в канун сражения на Воже, как полагает В. А. Кучкин, или все-таки в 1380 г., перед Куликовской битвой, и в том, и в другом случае на кону была как судьба православия, так и личная судьба Дмитрия Ивановича. Другое дело, что для агиографа было совершенно неважно, о каком конкретно из военных столкновений идет речь – важен был сам факт визита «князя великого» в монастырь к преп. Сергию, что в любом случае было «в похвалу» святому.

281

Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1998. С. 106. Ср. наблюдения Г. М. Прохорова об «антиисторичности» житийной хронологии, в принципе отрицающей годовые даты (Прохоров Г. М. Древняя Русь как историко-культурный феномен. СПб., 2010. С. 216).

282

Кучкин В. А. Дмитрий Донской и Сергий Радонежский в канун Куликовской битвы // Церковь, общество и государство в феодальной России. Сб. статей. М., 1990. С. 114.