После любви
Шрифт:
У Мерседес есть машина, ничего удивительного, ведь ее водительские права у меня.
Если у мелкой сошки Слободана Вукотича такой роскошный «Рено», трудно даже представить, на каком авто раскатывает Мерседес! «Бентли», не иначе. «Роллс-Ройс» ручной сборки, с зубочистками и одиноким билетом в кино на двенадцатый ряд это не вяжется.
Мерседес – великая модница, великая путешественница, великая загадка.
То, что я испытываю к ней, пусть даже умершей, пусть даже ушедшей безвозвратно и прихватившей с собой несколько десятков простреленных голов, определяется коротким словом -
pelusa.
Детская зависть. Детская ревность. Откуда мне известно это слово – непонятно.
Рыскать по чужим сумкам – последнее дело. Но после того как я влезла в чужой дом, как
39
Запрет (фр.).
Мерседес просто коллекционирует упаковки мыла из гостиниц, где когда-то побывала.
Хобби, достойное великой путешественницы.
Я нахожу еще несколько билетов в кино, билет в «Альберт Холл» на двадцать пятое декабря прошлого года (корешок на билете так и не был оторван), связку ключей с брелком, нетронутые спички из заведения «Cannoe Rose», две пустых пачки сигарет «Lucky Strike» и одну – только начатую. Sim-карты для мобильных телефонов, ручку «Монблан», огрызок карандаша, мумифицированный огрызок яблока, проспект Музея курьезов в Сан-Марино, проспект Национального музея мотоциклов в итальянском Римини (опять – Римини!), «выставка-обмен старинными мотоциклами и велосипедами каждое третье воскресенья месяца». На полях проспекта написано:
URBINO, Via delle Mura 28, «Bonconte»
И еще какие-то цифры. «Bonconte» может быть названием очередного отеля, а Урбино – городом. Точно, Урбино – город, в котором родился художник Рафаэль, так же, как Римини – город, в котором родился режиссер Феллини: эти знания свалились на меня еще в далеком стылом Питере, они абсолютно бесполезны в Эс-Суэйре. И в Марракеше, в Касабланке, в Рабате. Но все еще помогают мне считать себя цивилизованным человеком.
Впрочем, я не совсем уверена, что Феллини родился именно в Римини.
Начатой пачкой сигарет можно воспользоваться.
И ручка «Монблан» (очень недешевое удовольствие) пригодится. И духи «L'lnterdit», похоже, их никто еще не пускал в ход, флакон полон. Помаду я не возьму, пудреницу тоже, тонкие музейные проспекты для меня пустой звук, я никогда не любила мотоциклов. В отличие от ушных палочек.
Ушные палочки – вот чего мне не хватало для счастья.
Ключи.
То, что я посчитала брелком – на самом деле пульт от центрального замка и сигнализации, а значит, я имею дело с ключами от машины Мерседес. И Слободан говорил мне, что Мерседес всегда передвигается на машине. Знать бы еще, где она стоит!..
С лихорадочной страстью старьевщика я сортирую сумочные безделицы: ушные палочки в одну сторону, зубочистки – в другую. Жвачка в одну сторону, штрафы за парковку – в другую. Ключи в одну сторону, проспекты – в другую.
В одну. В другую.
В одну. В другую.
Все эти манипуляции я произвожу с одной целью: отложить принятие решения по поводу спичечной картонки с названием «Cannoe Rose». Я сразу ее узнала. Она ничем не отличается от той, которую показывал мне мой марокканский следователь: насыщенный красный цвет, тройки и семерки в номере телефона. Теперь видны и другие подробности, пропущенные мной когда-то из-за сильного волнения. А именно – изображение белой розы на обратной
Но «Саппое Rose» – один.
Второй остался в Марокко и приобщен к делу как немой свидетель преступления, которого я не совершала. Как он попал в мою сумку? – уж точно не так, как его брат попал в сумку Мерседес. Я не хочу об этом думать.
Не моего ума это дело.
Спичечный коробок пребывает в ожидании – в какую из двух горок с вещами отправиться. Одни я беру с собой, другие – оставляю здесь.
Хорошо, хорошо!
Я отрываю спичку от картонки Мерседес и прикуриваю сигарету Мерседес. До сих пор мне казалось, что мы курим совершенно одинаковые сигареты; сигареты одной марки – но сигарета из пачки Мерседес обладает гораздо более мягким вкусом, она не дерет горло, напротив – нежно обволакивает его. Чувство, которое я испытываю, – о-о… м-м… splendide!.. Все дело в спичках, все дело в сигаретах, все дело в Мерседес. Нет, нет, все дело во мне! – в странной психологической зависимости от великой модницы, великой путешественницы, великой загадки.
Я бросаю спички в рюкзак, туда же отправляются сигареты, ручка «Монблан», ушные палочки, ключи от машины.
Духи «Llnterdit» (сбрызнутые ими запястья пахнут совершенно очаровательно, хотя и совсем не так, как подголовник кресла и темнота старого форта).
Жевательная резинка. Кажется, все.
Все – из того, что я похитила у Мерседес, набор вещей дополняют мои собственные журнал и книга, вот теперь точно можно уходить.
Сайрус отирается у входных дверей, время от времени подпрыгивая и пытаясь ухватиться лапами за ручку. Мое появление вызывает у него новый прилив энтузиазма, прыжки становятся все выше, прихожая оглашается утробным «ма-аа, ма-аа!». Если кому-нибудь придет в голову приникнуть ухом к двери с противоположной стороны, он точно решит, что котов здесь едят заживо, без соли и специй, не дожидаясь, пока дичь подрумянится в духовке.
– Прекрати орать! – строго говорю я Сайрусу. – Мы уже уходим.
Кот моментально замолкает и не противится, когда я беру его на руки. Мерседес (как я ее вижу) покидала квартиру налегке, никаких домашних любимцев/питомцев, а только снайперская винтовка и оптический прицел к ней.
Оливки приходится оставить в квартире: беспокойный Сайрус требует слишком много внимания, а мне еще нужно докурить сигарету, не вынимая ее изо рта, управиться с ключом Ясина и закрыть дверь на оба замка. После того как дело сделано (щелк-щелк, щелк-щелк, щелк-щелк-щелк), я несколько секунд раздумываю, как бы половчее вернуть Ширли кота. Скажу, что нашла его сидящим на лестничной площадке между вторым и третьим этажом, – когда спускалась вниз, не застав свою подругу дома. Да, это объяснение подходит как нельзя лучше. Лишний раз спускаться и подниматься по заваленной мусором и нечистотами лестнице из-за кота – что может быть благороднее? Ширли должна по достоинству оценить мою жертву. Даже если я больше не увижу ее (а я не увижу ее) – то навсегда останусь для эксцентричной пьянчужки хорошим воспоминанием. Опровергающим ее тезис, что от людей следует ожидать только неприятностей.
Да. Я больше не намерена встречаться с Ширли. И не намерена возвращаться в квартиру Мерседес. Во всяком случае, мне нужна будет очень веская причина, чтобы вернуться. Ради этой неясной, гипотетической причины и ради того, чтобы обезопасить себя, когда она возникнет, я делаю следующее: наскоро разжевав резинку, доставшуюся мне по наследству от Мерседес, приклеиваю ее к нижней части двери. Теперь, по куску жвачки, соединившему саму дверь и дверной косяк, я буду знать – навещали ли квартиру в мое отсутствие.