После любви
Шрифт:
– Я думала, наверху будет светлее. Но мои ожидания не оправдались.
– А что Фрэнки?
– Мы перебросились несколькими фразами. Ничего не значащими. Потом он сказал… Сказал, что слышит шорох. Что на площадке кто-то есть.
– А вы слышали шорох?
– Нет. Только шум океана. Все то время, что я пробыла наверху, меня сопровождал шум океана.
– Что сделал Франсуа Пеллетье после того, как обнаружил, что на площадке кто-то есть?
– Он отошел от меня. Сказал, что сейчас вернется. Больше я его не видела.
– На
– Больше я не видела его живым. А на площадке я не видела вообще ничего.
– И ничего не слышали?
– Нет. Только океан. Он ревел.
– После того как Франсуа Пеллетье отошел от вас, вы остались стоять на месте?
– Да. Некоторое время я простояла неподвижно.
– Как долго?
– Достаточно, чтобы почувствовать себя дурой.
– А потом?
– Потом я позвала Фрэнки. Я звала его несколько раз. но ответа не получила. Ситуация для плохого водевиля, правда? Ненавижу быть брошенной.
– Вас часто бросали?
– Какое это имеет значение?
– Продолжайте.
– Черт… Я решила, что он разыграл меня, подшутил надо мной. И я сказала себе – нужно наплевать на Фрэнки и выбираться отсюда самой. Это заняло некоторое количество времени. Пока я нащупала стену, пока добралась по ней до второй лестницы…
– Вы хорошо ориентируетесь в пространстве.
– Я ведь была на площадке неоднократно и имею о ней представление.
– Я это уже понял.
– Я нашла вторую лестницу, но не нашла Фрэнки. Это было странно, ведь я до последнего надеялась, что он встретит меня хотя бы внизу. Но надежды не оправдались.
– И что вы сделали после того, как надежды не оправдались?
– Решила отправиться в отель. Что еще я могла сделать? Я прошла по улице, примыкающей к лестницам, там совсем небольшой отрезок… И свернула в переулок.
– И никого не увидели по дороге?
– М-м… Никого.
– Неужели? Может быть, вы кое-что забыли? Я могу освежить вашу память…
– Освежить?
– Коктейлем «Иса Хаммади», пряностей в нем предостаточно.
– Иса Хаммади?
– Есть еще и второе название – «дядюшка Иса».
– …
– Что скажете?
– …
– Сознание прояснилось?
– Проклятье. Да… Кажется, в тот вечер я познакомилась с одним забавным стариком.
– Кажется?
– .Хорошо. Я познакомилась с ним в тот самый вечер. В то самое время, когда возвращалась в отель. Когда свернула в переулок. Он стоял у двери углового дома. Дверь была открыта. Мы проболтали несколько минут. Он сказал, что его зовут дядюшка Иса. И что он торгует пряностями на рынке.
– Видите, как быстро идет дело, когда вы начинаете говорить правду.
– До этого я тоже не лгала.
– О чем еще кроме пряностей вы говорили?
– Думаю, что наш разговор вам передали со стенографической точностью.
– Хотелось бы услышать вашу версию.
– Дядюшка Иса – не резчик по дереву, он торгует
– Это все?
– Это то, что я помню.
– Когда люди говорят, что девичья память коротка, – они не так уж неправы. Вы спросили у старика, который час.
– Может быть.
– Он сказал вам – уже полночь.
– Может быть.
– Вы столкнулись со стариком случайно и, как показывает Иса Хаммади, в первый момент даже испугались.
– Хотела бы я посмотреть на вас, если бы вы налетели на кого-то в темноте.
– О какой темноте идет речь?
– Пусть не в темноте, я неправильно выразилась… Одна мысль о темноте сводит меня с ума. Это были сумерки, и света было недостаточно.
– Света было достаточно.
– Но меньше, чем бывает днем. Я не испугалась, скорее – вздрогнула, это естественная реакция на неожиданность.
– Присутствие Исы Хаммади стало для вас неожиданностью?
– В общем, да. Я знала, что угловой дом пустует, и вдруг у него оказался хозяин.
– Вы рассчитывали, что в доме по-прежнему никто не живет?
– Ничего я не рассчитывала. Какое мне дело до этого чертова дома? Послушайте, к чему вы все время клоните?
– Я склоняю вас говорить правду.
– Напрасные старания.
– Напрасные?
– В том смысле, что я и так говорю правду.
– Вы были расстроены – совсем как Франсуа Пеллетье перед уходом из ресторана. И когда дядюшка поинтересовался, чем вы так расстроены, что вы ответили?
– Вылетело из головы.
– Вы ответили, что поссорились с другом.
– Может быть.
– «С каким? – спросил старик. – С тем самым парнем, с которым вы пришли?»
– Да! Да!!! С тем парнем, с которым пришла!
– С Франсуа Пеллетье?
– Я не думала о Франсуа Пеллетье.
– Вы думали о дельфинах, знаю.
– Я устала.
– Старик видел вас двоих, когда вы шли к лестнице. Минут через пятнадцать-двадцать вы спустились. Одна. Все так?
– Может быть. Я не засекала времени. Я не ношу часов.
– А теперь обратимся к заключению судебно-медицинской экспертизы. Смерть Франсуа Пеллетье наступила ориентировочно между одиннадцатью сорока пятью и двенадцатью часами в ночь с пятого на шестое августа. Что из этого следует?
– Что?
– Что он был убит в то самое время, когда вы, по вашим же словам, находились на площадке.
– Ничего такого я не утверждала. Я понятия не имела, который был час.
– Но именно об этом времени свидетельствует Иса Хаммади.
– Он мог напутать… Подождите, я вспомнила! Я действительно спросила у дядюшки… У Хаммади – который час. Он ответил – полночь. Но на часы он не смотрел. Просто сказал: полночь. С тем же успехом он мог назвать любое другое время. Одиннадцать вечера. Час ночи. Любое.