После нашего разрыва

Регнери Кэти

— Да. Но я хочу баллады, Зи, а ты пишешь их сердитыми.

— У меня новый партнер, и этот новый материал — хорош, Джонни. Больше мейнстрима. Достоин Грэмми, говорю тебе.

— И ты хочешь потратить это на Savage Sons?

— Малк обещал десять тысяч за песню. Авансом.

— Он сделал это, не так ли? Из собственного кармана? Потому что я никогда бы этого не одобрил. Мы уже почти не даем авансов, Зак, и твой максимум — пять. Ты получаешь особое отношение из-за своего послужного списка,

но не настолько же, — Джон остановился. — Ты получил расписку?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что заплачу пять за песню, и они — мои, и я смогу отдать их кому захочу. Если он хочет платить тебе больше — это только между ним и тобой. Так ты не получил от него расписку?

Зак присел на кровать.

— Нет.

— Малколм скользкий маленький ублюдок. Ты мне нравишься, Зак, так что я буду честен с тобой. Эйс тоже пишет. И совсем неплохое дерьмо. Я слышал, как они вчера что-то записывали. Видел, как обедали вместе. Выглядели дружелюбно.

Зак вздрогнул.

— Ты знаешь, что мои стихи лучше, чем то дерьмо, которое пишет Эйс.

— Да, в этом я с тобой согласен. Но по факту, ты не здесь, Зак. Ты в штате Мэн. Пишешь... оперу.

Зак напрягся, думая о своем обещании Вайолет. Ему нужно было доставить двадцать тысяч долларов ей к следующей субботе. Хотя у него была большая часть денег в сбережениях, это почти уничтожило бы его. Должен был быть другой способ.

— Джон, а что если... что, если мне нужно заработать деньги? Быстро?

— Ты серьезно?

Зак стиснул зубы, ненавидя нетерпение в голосе Джона. Он знал, что его ждало, и боялся этого.

— Mechanics нужен гитарист, — сказал Джон. — Европейская часть их мирового турне. Начинается двенадцатого октября в Загребе (примеч. пер.: столица Хорватии) и по пути в Лондон, домой двадцать четвертого декабря.

— Сколько?

— Двести долларов в день. Без жалования.

— Ты что, издеваешься надо мной?

— Нанятая гитара не так уж много зарабатывает, Зак. Ты это знаешь. Это может быть не очень классно, но это быстро.

— В некоторые дни может быть два концерта! Это всего пятнадцать тысяч.

— Ну, вместе с двадцаткой, которую я дам тебе за четыре песни, ты будешь иметь большую часть того, что обещал Малк, не так ли? И рояли позже.

И что еще более важно, у него будут деньги Вайолет для нее.

— Или ты можешь рискнуть с Малколмом. Но концерт с Mechanics может и оборваться, если ты будешь чуть волочить ноги. Я активно ищу кого-нибудь.

— Дай мне неделю.

— У меня нет недели, Зак. Сегодня суббота? Я дам тебе время до утра вторника. Отдохни в выходные. И тебе нужно быть в Нью-Йорке к среде. Они уезжают в пятницу вечером, и тебе нужно будет поиграть с ними по крайней мере пару раз, прежде чем уехать.

Зак глубоко вздохнул, ненавидя Джона, Малколма,

ненавидя Savage Sons и Mechanics.

Зак отключился. Он поднял телефон, чтобы швырнуть его через всю комнату, и остановился. Ему нужно было связаться с Малколмом и узнать, купит ли он песни. Если нет, то Заку пиздец: ему придется продать их песни и поехать в тур на три месяца — оставить ее на три месяца. Его внутренности перевернулись. Он даже не знал, любила ли она его, а он хочет оставить ее. Не было никакого шанса, что Вайолет будет ждать его; это как раз подтвердит ее худшие страхи насчет него. Но если он не согласится на концерты, то из-за него у нее не будет денег, чтобы выкупить контракт. Ей предъявят иск за нарушение, и Зак будет беспомощен, чтобы помочь ей.

Гастроли означали оставить ее. А не гастролировать — испортить ей жизнь и подвести. В любом случае, шансы на их долгосрочные отношения не выглядели хорошо.

— Бл***ть, — прорычал мужчина. Вставая, чтобы закрыть дверь в спальню. Он не мог все испортить. Не мог потерять ее и не мог подвести.

У него не было другого выбора. Зак должен был позвонить Малколму и сделать все возможное, чтобы сделка состоялась. Он набрал его номер.

— Малк слушает.

— Малк, это Зи! — он добавил в голос фальшивое легкомыслие.

— Че нужно, мудак? Больше моих унижений?

— Нет, мужик. Я эм.. здесь была плохая погода, поэтому я не мог перезвонить раньше. Но мне интересно, хочешь ли ты все еще мои песни, потому что...

— Вообще-то, Эйс не такой уж придурок, каким я его себе представлял.

Малколм надулся. Зак отсчитал с десяти до одного.

— Никто не знает твой голос так, как я, — сказал Зак.

— Да, но ты слишком занят для старого Малколма. Пишешь какую-то чертову рок-оперу или типа того.

— К черту это. Я написал песни для тебя. Две из них уже готовы. Ты можешь получить остальные во вторник, если наша сделка все еще в силе.

— Ты их уже написал?

— Ты сказал десять штук за песню, Малк.

— Хм. Я должен проверить, понравятся ли мне они.

— Мы так не договаривались, — в голосе Зака проскользнула злоба.

— Условия сделки поменялись.

Зак пытался контролировать свой тон.

— Хорошо, если ты хочешь, чтобы дерьмо Эйса испортило твой альбом, это твои похороны. Я умываю руки.

Он немного подождал. Еще немного. Тихонько постучал синкопированным ритмом по бедру, когда сомнения нахлынули на него.

— Ты такой засранец, Захария! Да, мне нужны твои чертовы песни!

Плечи Зака, которые были сильно напряжены, наконец, расслабились.

— Вторник подойдет? Я отправлю их по электронной почте, чтобы ты мог их проверить. Я вернусь в следующие выходные, чтобы записать их.

— Да, да, да. Лады.

— Не позволяй Эйсу трогать этот гребаный альбом. Он взорвет его. В плохом смысле.