После наступления темноты
Шрифт:
Тени... тьма... тишина...
Гарри потянулся к выключателю на стене, но не успел включить свет, вспомнив, что безопаснее оставаться в темноте, по крайней мере пока.
На крыше снова послышалось движение.
Его желудок сжался. Задыхаясь от тошноты, он двинулся вперед, медленно поднимаясь по лестнице. Неверная боль пронзила его правую ногу, прошла через колено, по бедру и отдалась в паху. С тихим стоном он привалился к стене, одной рукой таща за собой дубинку, а другой хватаясь за перила. Он был на полпути вверх по лестнице, а голова уже кружилась, он запыхался и обильно потел. Головокружение быстро
Держать себя в руках...
В ответ в мозгу Гарри, как на киноплёнке, пронеслось множество образов, и появилась та же тёмная фигура, которую он видел раньше, лежащая на руках и ногах в той же тревожной позе краба. Только на этот раз она была гораздо ближе, двигалась по крыше над ним, маниакально ища пути в дом.
И Келли... ее образ тоже был там... наблюдала за ним из угла темной комнаты, которую он не узнавал. Босиком, в тонком, но полном слипе, она стояла в углу, затянутом тенями и паутиной невидимых пауков. Ее макияж был размазан, подводка стекала по щекам, словно она плакала, волосы были растрепаны, на лице было выражение скорби и отчаяния, как будто его навсегда высекли на ее лице, плоть напоминала свежевыточенный камень, мрачное видение из кошмаров какого-то безумного скульптора.
Из глубины его сознания донесся шепот: "Туннель любви".
Когда всё это угасло, в горле Гарри запершило, и он разразился приступом кашля. Он сумел заглушить его, закрыв рот предплечьем, и поспешил на лестничную площадку.
Коридор ждал... тишина... пустота... темнота... двери спален закрыты.
Внезапные шаги, раздавшиеся прямо над головой, заставили его замереть на месте. Он поднял глаза к потолку и проследил за звуком: кто бы это ни был, он спешил по крыше к передней части дома. Если он правильно следил за шагами, то человек, или что бы это ни было, переместился на часть крыши над их с Келли спальней. Гарри поднял биту к плечу и откинул ее назад. Она показалась ему неудобной и тяжелой, а хватка дрожала, словно он пытался удержать на весу кусок гранита. Осторожно он двинулся к двери, затем протянул руку, повернул ручку и толкнул.
Дверь распахнулась, открывая темную спальню.
Ничто не казалось неуместным или потревоженным. Нос Гарри снова наполнился и забился, поэтому он тихо дышал через рот и стоял в центре комнаты, прислушиваясь. Когда гадость стекала в горло, он заметил в окно, что дом Розы по-прежнему пуст и тих, но рядом зажегся уличный фонарь, создав единственное пятно света в темном тупике. Он опустил биту и достал из кармана диктофон.
"Мне все труднее и труднее соображать, но я точно знаю, что на крыше кто-то есть", - прошептал он в микрофон. "Я нахожусь в спальне и слышу, как кто-то или что-то движется наверху".
Он подкрался ближе к окну, прислушиваясь, нет ли там движения, но ночь снова погрузилась в тишину. Глаза заслезились от очередной волны головокружения, и он почувствовал, как поднимается температура, сжигая его насквозь и доводя до полного истощения. Гарри оторвал взгляд от потолка и обвёл им комнату. Почти сразу же он почувствовал что-то новое, ощущение, что что-то не так, и не только снаружи и на крыше, но и внутри.
Здесь, в этой комнате.
Кровать стояла так же, как он ее оставил, одеяло было
Иисус Христос Всемогущий.
Он был похож на сумасшедшего, на ненормального папарацци: волосы всклокочены, лицо бледное, глаза горят болезнью и ужасом, на шее болтается камера, в одной руке диктофон, в другой - бейсбольная бита.
Но прежде чем он успел об этом подумать, он заметил в зеркале что-то еще... что-то позади себя, от чего у него похолодела кровь...
Дверца шкафа была открыта.
Когда он входил в комнату, она была закрыта, он был в этом уверен.
Иначе бы заметил. Я прошел мимо.
Внутри, за открытой дверью, царила кромешная тьма. Теперь это был не просто шкаф, а темный портал в место кошмаров и ужасов. Он медленно поднес диктофон ко рту.
"Они в доме", - прошептал он. "Я думаю... я думаю, что они могут быть в доме. Шкаф, он..." Он крепче сжал биту свободной рукой. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, оно стучало так сильно, что ему стало не хватать дыхания. "Шкаф открыт, кто-то открыл дверь шкафа".
Его горло внезапно сжалось.
Только не сейчас, ради всего святого!
Дыша через рот короткими короткими интервалами, он опустил диктофон обратно в карман, схватил биту обеими руками и отступил назад, стараясь придвинуться ближе к дальней стене по мере продвижения к коридору. К тому времени как он достиг дверного проема, необходимость кашлять отпала. Остановившись одной ногой в коридоре, а другой - в спальне, он поднял биту и приготовился к удару, если до этого дойдет.
"Я знаю, что ты там", - сказал он, но получилось не более чем кваканье. Он прочистил горло и со всей властностью, на которую только был способен, сказал: "Выходи. Сейчас же, черт возьми!"
В ответ - оглушительная тишина.
Скрежеща зубами, Гарри начал отступать к шкафу, делая каждый шаг так, словно он мог оказаться последним. Чем ближе он подходил, тем глубже становилась темнота внутри шкафа.
Он продолжал идти к нему. Ближе... и еще ближе...
Он нажал на выключатель прямо перед дверью, и шкаф наполнился ярким светом. Пока глаза привыкали к внезапному вторжению, Гарри сосредоточился на одежде, висящей на перекладине, затем на обуви на полу и, наконец, на вполне реальной возможности того, что кто-то может прятаться в глубине шкафа.
В голове промелькнуло внезапное видение безумного психопата, выпрыгивающего из-под висящей одежды, а крики и маньячные вопли злоумышленника еще долго звучали в его голове.
От размышлений его отвлекла внутренняя сторона дверцы шкафа. Каждый дюйм ее покрывали те же странные глифы, которые он видел раньше. Только на этот раз они, похоже, были нарисованы на внутренней стороне двери кровью, а символы, казалось, были наспех намалеваны от руки.
Гарри одним сильным толчком отбросил одежду в сторону. Вешалки заскрипели, в унисон скользнув по перекладине, и открыли заднюю стенку шкафа. Она тоже была испещрена иероглифами.