После него
Шрифт:
Злата возвращается и протягивает два стаканчика. С кофе Тимуру и с ромашковым чаем мне. Я нюхаю его кофе, а пью при этом свой чай. Увы — обмануться не получается.
А еще прижимаюсь к самому любимому мужу.
До аэропорта совсем ничего, но, разомлевшая от оргазмов, я дремлю на твердом плече Тимура и волей-неволей вспоминаю, как все начиналось.
Как случайно мы познакомились — если бы не моя безалаберность
Мы бы не встретились никогда.
С другой стороны, я ведь всегда успевала. На поезда и самолеты. Всегда.
Мне везло.
Кроме того единственного раза.
Но получается, что тогда мне повезло даже больше.
Я опоздала на самолет, но встретила Тимура.
Мужчину с темными глазами, в глубине которых скрывается колдовской лес, открывающий свои тайны только под солнечным светом. Страстного, щедрого, безумно влюбленного мужчину, который до сих пор иногда притворяется, что летел через половину мира и плыл через океан только по деловым вопросам.
С Адамом он, кстати, так и не подписал контракт. Что-то там на производстве не понравилось. Почему я и уверена, что все эти слова про совпадение — чушь. Последняя попытка сурового мужчины сохранить лицо и не так уж палиться, что он гонялся за мной, как мальчишка.
— Знаешь, — говорит Тимур неожиданно. — Я вдруг подумал — мы ведь могли бы встретиться раньше. Если бы Брусницын хоть раз взял тебя на корпоратив или в командировку. Я бы тебя увидел.
— И что?! — округляю я глаза, почти не удивляясь тому, как совпадают наши мысли — это случается часто. — Ты бы что, отбил жену у своего подчиненного?!
— Нет, разумеется, — голос Тимура становится холодным. — Как ты могла обо мне так подумать!
Я приподнимаю голову и заглядываю ему в лицо с таким сердитым выражением, что он не может удержаться и ржет.
Ржет, зараза такая!
— Так бы я сказал в любую секунду своей жизни до того, как увидел тебя… — мурлычет он бархатно и проводит пальцами по моему лицу. — Агата… Просто забрал бы тебя себе и унес на плече в пещеру.
— Тимур-р-р-р-мур-мур-мур-р-р! — откликаюсь я.
Потому что знаю — не врет. Забрал бы. В ту же секунду, как увидел. Потому что я была предназначена для него с самого начала. Больше никто так не тащится от моей безалаберности, скандалов, глупостей и придурей.
Больше никто так не гордится, когда я
И только за это его можно любить бесконечно.
Но у меня есть еще много других причин.
Кто-то маленький и тиранистый выбирает именно этот пафосный и трогательный момент, чтобы пнуть меня в печень.
— Тимур-р-р-р! — по привычке рычу я и замираю, прислушиваясь к себе.
Изнутри идет тепло и ласка, словно кто-то бархатно гладит мои внутренности.
— Знаешь… — говорю я. — Мне кажется, я знаю, как зовут нашего ревнивого сына. Весь в отца!
— Тимур Тимурович? — хмурится Тимур старший. — Как-то не…
Кладу пальцы на его губы.
Он целует их — мгновенно, привычно.
Почему-то мне кажется, что этот мужчина точно не перестанет дарить мне цветы и ревновать к другим. И не отпустит, если я вдруг заявлю, что пора развестись.
А еще через месяц, когда я держу на руках Тимура Тимуровича Сафарова, заглядывая в его — уже! — зеленые глаза, Тимур-старший, стоящий рядом с очень грозным видом, за которым скрывается столько ослепительных эмоций, что страшно на него смотреть, вдруг спохватывается и лезет в карман пиджака, брошенного рядом на кресло.
— Знаешь, на рождение ребенка принято дарить драгоценности… — начинает он хриплым голосом, и я удивленно поднимаю глаза.
За полгода с нашей свадьбы этот мужчина, пользуясь тем, что как жена я отказаться не могу, купил мне такое количество драгоценностей, что я могу на них спать как дракон.
— Да, я знаю! Но это особенная вещь, — наконец-то он перестает хмуриться и протягивает мне…
— Откуда?! — я подставляю ладонь, и в нее падает сапфировое сердце в окружении звезд-бриллиантов. — Ты сделал копию?
— Хуже! — ухмыляется мой великолепный муж. — Я его достал из Босфора. Нет, не лично, конечно, но… Не мог же я оставить на дне моря свой первый тебе подарок.
Однажды мне все-таки пришлось рассказать ему про мой истерический порыв. Покаяться, что я опять «исполнила». То, что Тимур меня не ругал за выкинутое «Сердце океана», я восприняла, как еще одно доказательство, что он — мужчина моей мечты.
Но он оказался не просто мужчиной мечты.
После него другие просто перестали существовать.