После Нуля

Седьмой Ноль

– Прости Селёдка, прости родная.

В момент этих слов, он выхватил нож, с узким, длинным, изгибающимся к кончику лезвием, и отточенным движением глубоко резанул лошадь по горлу. Тут же, не давая грабителям опомниться, мужик рванул наутёк. Вместе с ним, побежали и его компаньоны, при этом оставив на дороге свои вещи.

***

– Факел, стреляй, хули замер!
– крикнул Волк, погнавшись за деревенскими.

– Волк, стой!
– крикнул ему я.
– Хуй с ними, с пидарасами. Пусть бегут.

Кобыла упала на передние

ноги, пару раз дёрнула головой, разбрызгивая вокруг себя кровь, и завалилась на бок. Она была ещё жива: судорожно дергала ногами и пыталась поднять голову, но ей совершенно не удавалось это сделать.

– Добить надо.
– сказал я, глядя на бедное животное.

– Я не буду, - ответил Волк. – Мне жалко.

– Я тоже не смогу.
– поддержал его Факел.

Я вынул меч, вложил его в руку Егорова и, отойдя на два шага, отвернулся.

Одержимый, одним движением, глубоко вонзил меч в ухо лошади, прервав её мучения.

– Хитрые твари. Сообразили, что их барахло, мы не утащим без лошади.
– сказал я, вытирая меч о мешок, лежавший в телеге.

– Хуй я им что оставлю! – по громче выкрикнул Факел, чтобы его слышали эти три живодера, которые отбежали на сотню метров, остановились и наблюдали за нами с безопасного расстояния.

Спустя десять минут поисков, Факел нашёл пять бутылок водки, припрятанных, а возможно, просто аккуратно уложенных, в одном из ящиков, расставленных у правого борта телеги. Факел разбил бутылки о телегу, стараясь распределить горючую массу равномерно, со всех сторон, порылся в своём рюкзаке, достал спички и поджёг измазанное водкой, отбитое от бутылки горлышко. Посмотрел на быстро расползающийся по стеклу огонь, и швырнул объятый пламенем предмет в телегу.

Около четверти часа, мы молча стояли и смотрели, как огонь пожирает имущество троих ублюдков, которые ради него, убили совершенно невинное, беззащитное существо, которое доверяло этим людям и поплатилось за это своей жизнью.

Глава 27

– Где ночевать будем?
– спросил меня Факел, когда мы, стоя на перекрёстке прилегающих деревенских дорог и асфальтированной трассы, смотря в спину удаляющегося от нас Волка.

– Без остановки пойдем.
– Ответил я ему.
– Как раз посреди ночи, незаметно, домой проберёмся.

– Ну хорошо, - согласился Факел.
– Только давай за Сосновкой привал устроим, а то что-то я приморился.

– Конечно передохнём.
– ответил я Факелу, и последний раз взглянув в сторону Волка, добавил.
– Жаль, что он ушёл, хороший парень. Пусть у него всё сложится и он сделает то, что задумал.

– Не переживай, всё у него будет хорошо.
– произнёс мой спутник.

После того, как мы ушли от горящей телеги, всю дорогу до места нашей ночёвки, никто из нас, не проронил ни слова. Молча, не сговариваясь, мы свернули к нашей поляне и сбросив на землю рюкзаки, расселись вокруг

прогоревших углей, давно потухшего костра.

– Есть хотите?
– спросил Волк.

Мы с Факелом, дружно, отрицательно покачали головами.

– Я тоже не хочу.
– произнёс Волк, вытягивая ноги.
– Я за этот месяц столько гавна повидал, при мне людей сырыми жрали, но мне их, нихуя не жалко, а эта лошадь... это же пиздец какой-то.

– Такая же хуйня.
– поддержал его я.

– Скажи мне, Кузнец, - спросил Волк.
– Что с нами случилось? Что с людьми произошло, что с этим ебаным миром случилось? Зачем это всё? Зачем?

– Не знаю я, брат, не знаю.
– ответил я парню.
– Много раз я этим вопросом задавался, а ответов нет. Как бы я не списывал свою жестокость на это Обнуление, какими бы гипотезами не оправдывал своё поведение, а всё равно многого не понимаю, как я в такого монстра превратился.

– Вроде, проще всё стало, а по итогу ещё сложнее.
– добавил Факел философии в нашу беседу.
– Всё эти лживые экономики, политика, банки, хуянки - всё пиздой накрылось. Вернулись к простейшим истокам, а проще не стало. А знаете почему?

– Ну давай, удиви.
– ответил я ему.

– Времени в себе разобраться, стало гораздо больше. Покопались мы в себе, и поняли, что пустые мы внутри. Нет в нас ничего настоящего. Все наши образования, опыты жизненные, полученные в тепличных условиях, нормы морали, правила поведения в социуме - всё это просто выдумка, сказка, которую нам с детства вдалбливали. И вот наступил Пиздец, а мы, кроме как пожрать или убить, ну или убить за пожрать, не умеем ничего. Вот и бесимся мы от бессилия, что ничего мы не знаем и не умеем.

– Нихуя ты загнул.
– выдал я, округлив глаза от услышанного.
– Пойду я, переварю услышанное, заодно мясо разделывать поучусь. Опыт как-никак.

– Толстого потрошить пошёл?
– спросил меня Волк.

– Ага.
– ответил я.
– В сторонку отведу его, чтобы на полянке не гладить.

Из своего рюкзака я достал небольшой маток веревки, и направился к куче мусора, мысленно приказав пленному, следовать за мной.

Жертва моих будущих, садистских действий, покорно разделась до трусов, и заведя руки за спину, позволила мне привязать их к среднего размера берёзке.

– Очнись животное.
– вслух, позволил я Михалычу, овладеть своим телом.

Он словно проснулся, и пока не понимал, где он находится и что с ним происходит.

– Чё за нахуй! Где я? Где мои мужики?
– засыпал он меня вопросами.

– Привет, животное. – вежливо, поприветствовал я его.
– Я тоже очень рад тебя видеть.

– Кто ты?
– задал он тупой вопрос.

– Вот те на. А ты что, забыл, кого ты в Дубнике шёл убивать?

– Отпусти меня!
– закричал Михалыч.
– Я серьёзный человек, меня тут все знают! Тебе же пиздец придёт!