После Нуля
Шрифт:
– А чё ты, братан, давай ещё посидим?
– предложил Баламут.
– Бухнём ещё, да к тёлочкам сходим.
– Дебил ты Баламут, - неожиданно для нас, сказал ему Волк.
– Я тебе это как медик говорю. Я хоть и студент, и курс всего второй, а скажу тебе точно, что тёлки твои, если уже не трипперные, то очень скоро ими станут. А вылечить сейчас, даже самое простое венерическое заболевание - это пиздец как сложно. Так что сто раз подумай, прежде чем на шалаву лезть!
– Так, всё, хорош. Поднимаемся и идём.
– повторил я.
– Ты Волк, пойдёшь с нами. Безопасный ночлег
– А пошли. Не в трипперном же хостеле мне ночевать, да и в кустах и оврагам я спать задолбался.
– подвёл итог Волк и тут же спросил.
– А у вас баня есть?
– А как же, конечно есть.
– А что мы молча идём?
– спросил Баламут.
– Волк, расскажи что-нибудь о путешествии? Как там дела в Агинске?
– Я там не был.
– сухо ответил Волк.
– Стороной прошёл. Я вообще, после Чёрной Речки, стараюсь поселения людей избегать. А вот в ваш город, ноги сами меня понесли. Поначалу казалось, что так же, как тогда, меня сюда манит что-то, но идя дальше и дальше, я ничего не встречал: ни ловушек, ни засад, да и люди все добрые тут, если сравнивать с теми, кого я видел. Думал, что в сказку попал, пока тебя мудака не встретил.
– Это ты ещё с нами не общался!
– выкрикнул бомжеватого вида мужик и бросился на нас, размахивая самодельной дубиной.
К слову сказать, заметили мы их, этих бомжеватых мужиков намного раньше, метров за пятьдесят, но совершенно не обратили на них внимания. Пять мужиков, стоят себе, да и пусть стоят. Разговаривают о чём-то между собой, агрессию или странности в поведении не проявляют. Поэтому мы шли абсолютно спокойно и совсем не догадывались о той комедии, которая разыграется именно в тот момент, когда мы поравняемся с ними.
Мгновение - именно столько времени, нам потребовалось для перехода из проходного режима, в боевой. Щиты подняты, мечи выхвачены, расстановка полукругом. Волк, стоит отдать ему должное, молниеносно и очень грамотно влился в наш строй. Выхватив свои сабли, он, видя, что мы перекрыли собой сектор атаки, не стал нам мешать, и остался сзади, прикрывая нам спины.
Это было странное чувство. За моей спиной, впервые, с тех пор, как этот Мир изменился, стоял, прикрывая мне спину, практически незнакомый мне человек. Но, несмотря на это, я был в нём уверен.
Закончить этот поход кровопусканием, нам было не суждено. Не услышав за собой шагов и выкриков, дружественной поддержки, бомж, а это был именно он, остановился и опустил дубину. Повернулся к нам спиной и ужасно хриплым голосом, обратился к своим коллегам по разбойничьему делу:
– Вы чё хуисосы встали? Я чё один их ебашить буду?
Остальные, стараясь спрятать от нашего взора свои самопальные орудия бандитского промысла, пытались изобразить из себя, случайных прохожих, совершенно непричастных к происходящему.
– Вадик, ты то какого хуй встал? Сам же сказал, что это они, те самые гандоны, которые тебе ебальник разбили и заставили в штаны обосраться!
– продолжал смелый бомж.
– Иди сюда, вдвоем мы их влёгкую ушатаем!
Юркин меч, впрочем, как и щит, медленно опустился, и я расслышал его тихий смешок.
– Хули вы, дятлы ебаные,
– уже орал бомж.
– Или хотите без добычи к Королю вернуться?!
– Иди ты нахуй Мешок, обознался я.
– ответил ему другой бомж, которого самый смелый называл Вадиком.
– Не они это и вообще, мы тихие честные люди…
Точно. Тот самый сигаретный стрелок, которого моя ярость довела до самопроизвольного испражнения.
– А ну, Вадик, иди сюда.
– приказным тоном потребовал подойти ближе, того самого бомжа.
– Да чё ты, браток. Всё ровно, вопросов к вам нет. Мы пошли.
– ответил он мне и попытался убежать. Но, то ли он запнулся, а может был накачен самогоном, непонятно откуда у него взявшимся, и от этого его ноги стали такими непослушными, и как итог - он рухнул, нет, не так - он уебался плашмя на бетонный тротуар, даже не успев выставить перед собой руки и замер.
Звук упавшего, как мешок с гавном, бомжа, утонул звуке лошадиного смеха его товарищей. Которым, видимо было абсолютно по барабану, убьют их, отпиздят или они, ковыряясь в собственных жопах, спокойно разойдутся по своим лежбищам.
– Так, господа вонючки!
– крикнул Юрка.
– Дружно поднимаете Вадика, и живо строиться!
Единственным, кто пытался противиться этому приказу, был Мешок, который продолжал изображать из себя Уильяма Уоллеса. Тем более и вид он имел соответствующий: правая половина лица имела болезненно серый цвет, а левая - сплошной опухший синяк. Пытаясь воодушевить своей пламенной речью бойцов, он орал, не щадя глотки:
– В бой, братья! Призываю вас, поднимите оружие, отриньте страх и встаньте рядом со мной, плечом к плечу! И только так мы сможем одолеть врагов наших!
Стоять он продолжал так же, спиной к нам. Поэтому, когда он получил очень хороший, смачный пинок под зад, от Баламута, бомж демонстративно упал на тротуар, и явно изображая припадок, забился в конвульсиях.
– Я что, переборщил или этот хуиплёт придуривается?
– недоумевая, спросил Баламут.
– А что у нас то спрашиваешь, у него и спроси.
– ответил ему Юрка.
Приняв слова Кривого за дельный совет, Баламут подошёл к извивающемуся на пыльном тротуаре бомжу и схватив его за рукав, попытался его поднять. Ощутив чужое прикосновение и расценив его как попытку причинения вреда себе любимому, бомж завопил во весь свой пропитый голос:
– А-А-А-А-А, не трогай меня, я заразный, чумной я!
И в подтверждения своих слов, начал натужно испускать из себя дикое зловоние.
Как всем известно, бомжи и так пахнут, точнее, воняют, не ароматами альпийской свежести, но этот запах был верхом омерзения. Поэтому, чтобы прекратить эту газовую атаку, я, отбежал на безопасное, для своего обоняния, расстояние и принялся собирать камни, небольшого размера и кидать ими в бомжа. Последовал моему примеру, Кривой, подобрав несколько камешков, так же начал швырять их по источнику вони. Первые, попавшие в бомжа камни, только подстегнули того, и он с удвоенной силой забился в истерике, но получив ещё несколько хороших попаданий, решил, что его актёрский талант остался не оценён, и он принялся за переговоры: