После падения
Шрифт:
Глава 71
Он стягивает футболку и включает душ.
– Мы не можем вместе мыться! Мы – в доме твоего отца, и в любой момент могут вернуться Дакота с Лэндоном!
Мысль о том, что я увижу Хардина, абсолютно голого под душем, заставляет меня сладко замереть, но все-таки это слишком.
– Тогда я приму душ, пока ты тут стесняешься.
Штаны и трусы падают на пол, и он заходит мимо меня в ванну. Кожа на его спине двигается, очерчивая мускулы. Он проводит несколько
– Ты не любишь горячий душ после долгого дня? – За шумом воды плохо слышно, но различаю в его голосе самодовольство.
– Не знаю, какой-то голый парень занял душ, – отвечаю я и слышу смех.
– Сексуальный грубый голый парень? – дразнит он. – Заходи, горячая вода заканчивается.
– Я хочу, но мыться в душе – это слишком интимное дело.
– Давай, расслабься. Это просто душ, – зовет он, открывая душ. – Прошу.
Он протягивает руку, и я разглядываю татуированное тело, блестящее от стекающей воды.
– Ну ладно, – шепчу я, раздеваясь, он наблюдает за каждым моим движением. – Прекрати пялиться, – ругаюсь я, и он хватается за сердце, словно раненый.
– Ты не веришь в мое благородство? – смеется он, и я киваю, пытаясь побороть улыбку. – Я оскорблен.
Он помогает мне забраться, а я все еще не верю, что действительно собираюсь мыться в душе не одна. Изо всех сил закрываюсь руками, пока жду, когда он выйдет из-под воды.
– Странно, но мне нравится, что ты все еще меня стесняешься.
Я молчу и осторожно протягиваю руки под воду, которую он заслоняет собой. Его голова опускается на мое плечо.
– Ты привлекаешь меня своей застенчивостью и невинностью, но все же мы займемся грязными делами. – Его тело кажется горячее воды. Я моргаю, и его руки медленно опускаются вниз. – Знаю, тебе нравится, когда я говорю пошлости.
Я киваю, и он улыбается.
– Твой пульс учащается… Я почти вижу, как под твоей нежной кожей дрожат жилки.
Он постукивает указательным пальцем по моей шее. Я не знаю, как я еще держусь на ногах: похоже, ноги (как и мозги) превратились в кашу.
Под ласкающими меня пальцами я перестаю беспокоиться, что в доме есть еще кто-то, кроме нас. Когда его пальцы опускаются на мои бедра, я невольно склоняюсь Хардину на плечо и в порыве безрассудства позволяю ему делать со мной все…
– Я люблю тебя, Тесса. Ты же мне веришь?
Я киваю. Интересно, зачем он снова спрашивает меня, за последние сутки мы же это сто раз говорили.
– Верю, – хриплю я, откашливаясь.
– Хорошо. Я никогда никого раньше не любил. – Переход от игривости к серьезности так быстр, что я за ним не успеваю.
– Никого?
Я знаю;
– Нет, никого, даже близко.
Интересно, была ли у него раньше любимая девушка? Нет, не хочу этого знать. Он говорил, что ни с кем не встречается, – и мне достаточно.
– А, – только и могу сказать я.
– А ты любишь меня так, как ты любила Ноя? – спрашивает он.
Что-то среднее между кашлем и вздохом вырывается с моих губ, и я отвожу глаза. Хватаю с полки шампунь. Мы тут уже несколько минут, а я еще даже не помылась.
– Да? – настаивает он.
Я не знаю, что отвечать. С Хардином все по-другому, не так, как с Ноем. Мне кажется, я любила Ноя. Любила, но не так. Любить Ноя было удобно и безопасно, чувство к нему всегда было спокойным. Любовь к Хардину – дикая и безудержная, она испепеляет каждый мой нерв, ее всегда недостаточно. Я не хочу расставаться с ним никогда. Даже когда он сводит меня с ума и я решаю держаться от него подальше.
– Я воспринимаю твое молчание как «нет», – говорит он, отворачиваясь от меня и пропуская под душ.
Мне тесно в узком пространстве ванны, и воздуха слишком мало, слишком душно от горячего пара.
– Это не одно и то же.
Как ему объяснить? Он поводит плечами. Я знаю, что он мрачен. Я обнимаю его и прижимаюсь губами к спине.
– Это не одно и то же, но и не то, что ты думаешь. Я люблю тебя по-другому. С Ноем было спокойно, он был мне как брат. Я чувствовала, что должна любить его, но на самом деле это другое, не так, как с тобой. Пока я не полюбила тебя, я не знала, что такое любовь. Даже смысла этого слова не понимала.
За последнее чувствую уколы совести; но я знала, что не люблю Ноя с момента, как впервые поцеловала Хардина.
– Ладно. – Когда он поворачивается, взгляд его уже мягче. Похоть, тревога исчезли, сменившись… любовью? Или облегчением, не знаю. Он наклоняется и целует меня в лоб. – Я просто хочу быть единственным, кого ты любишь.
Как он, раньше такой придурок, сейчас может говорить такие вещи? Несмотря на собственнические интонации, сказанное приятно и для него удивительно прилично.
– Так и будет, – обещаю я. Он, кажется, доволен моим ответом и снова улыбается.
– Теперь не можешь ли ты подвинуться, чтобы я смыла с себя грязь до того, как закончится горячая вода? – говорю я, мягко отодвигая его.
– Я тебе помогу.
Он хватает мочалку и намыливает ее. Я глубоко вздыхаю, когда он трет меня, вздрагиваю, когда он проводит по чувствительным местам, слегка замедляясь.
– Я хотел бы, чтобы ты меня помыла, но не могу гарантировать, чем это закончится. – Он подмигивает мне, и я краснею.