После поцелуя
Шрифт:
Сначала он создал механизм, напоминавший часовой, используя связанные между собой шестеренки как двигающую силу. Мотор был чуть больше примитивных счетов. Каждая цифра от одного до десяти была связана с серией карточек из плотной бумаги. Когда две из этих карточек вставлялись в паз, маленькие грифельные блоки с написанными на них цифрами поворачивались до тех пор, пока не выходила нужная сумма.
Планы Хоторна на дальнейшее развитие механизма изменились в тот день, когда ему пришло в голову менять расположение внутреннего и внешнего моторов. Разобрав их, Майкл долго вертел детали в руках, приспосабливая одну
Майкл тестировал коды, через Роберта отсылая коллегам из «черного кабинета», чтобы те взломали их. Пока ни один не смог справиться с этой задачей.
В дверь постучали, и тут же на пороге показалась не мрачная физиономия Смайтона, а куда более приятное Майклу лицо одного из его лучших друзей.
– Если ты работаешь, я зайду в другое время, – сказал Роберт Адамс.
– Нет-нет, – заулыбался Майкл. – Еще немного – и я разберусь с этим сумасшедшим кодом.
– А мне кажется, ты работаешь над чем-то куда менее абстрактным, – приближаясь к нему, сказал Роберт.
Роберт с Майклом подружились еще в детстве. Сеттон находился недалеко оттого места, где жил Роберт. Мальчишки бегали по полям и лесам, играли в рыцарей и сарацинов, в индейцев и Робина Гуда, носились по лабиринту коридоров и холлов Сеттона.
Они знали друг друга так долго и так хорошо, что им было не до титулов и званий. Роберта не смущал графский титул Майкла, а Майкла – тот факт, что его друг занимает высокий правительственный пост. Мало кто знал о степени его могущества. Скорее наоборот. А вполне безобидное название должности Роберта – младший секретарь министерства иностранных дел, – как подозревал Майкл, было придумано для того, чтобы скрыть степень влияния, которым он обладал.
Их разговор прервал очередной стук в дверь. Появился Смайтон с серебряным подносом в руках.
– Вам письмо, сэр, – сообщил он. – Принес посыльный.
По презрительным ноткам в голосе дворецкого Майкл так и представил себе внешность этого посыльного. Наверняка это один из мальчишек, которым частенько поручают подобные дела. Не очень чистых, но быстроногих.
Хоторн взял письмо с подноса.
– Уверен, что твой дворецкий одним своим видом может обрушить со стен штукатурку, – усмехнувшись, промолвил Роберт, как только дверь за Смайтоном захлопнулась.
– Дело в том, что Смайтон не выносит дураков. Более того, кажется, я – вообще единственный человек, который ему нравится, да и то не всегда.
– Но он хотя бы моложе Питерсона, – отозвался Роберт. – Старик все еще работает у твоей матери, или ты отправил его на покой?
– Питерсон твердо намерен не уходить в отставку до тех пор, пока Смайтон при деле, – улыбнулся Майкл.
Питерсон не выносил дворецкого Майкла из-за того, что тот получил свою должность совсем не так, как он, то есть поднялся на самый верх иерархической лакейской лестницы, минуя многие
Майкл часто думал о том, как хорошо, что в их доме немного слуг. Их бесконечные дрязги и ссоры по поводу того, кто и как добился своего положения, кто и чем должен заниматься в доме, могли бы вывести из себя и святого. К Майклу слуга приходил каждые два дня – он следил за состоянием его гардероба, а потом долго жаловался на то, что для одежды, за которой он посылал, и для него самого не хватает места.
– Я предлагал Питерсону отправиться на покой, – сказал Майкл, – но он слишком горд. К тому же его отец не уходил в отставку до восьмидесяти лет, и, по-моему, Питерсон твердо намерен повторить его подвиг.
– Сколько ему сейчас? – поинтересовался Роберт.
– Семьдесят два, – с улыбкой ответил Майкл и надорвал конверт, который ему вручил Смайтон.
«Я согласился купить еще один том «Записок», Монтрейн. Миссис Эстерли будет у меня четырнадцатого», – прочел он в письме.
У Майкла перехватило дыхание. Странное чувство, ведь он так хотел еще раз увидеть таинственную незнакомку!
– Судя по твоему ошеломленному виду, речь идет о женщине. Кандидатка на роль невесты? – улыбнулся Роберт.
Ничто не ускользало от его внимания.
– Нет, – признался Майкл. – Ничего подобного.
Он уселся за стол, Роберт занял место напротив друга.
– Черт, меня ужасно волнует одна женщина, – признался Майкл. – Я видел ее лишь однажды, но с тех пор мысли о ней не идут у меня из головы.
– Это страсть, – заявил Роберт, откидываясь на спинку стула. – Лишь страсть может связать мужчину и женщину. Правда, думаю, женщины чувствуют ее иначе. А тебе известно, что это один из смертных грехов?
– Хочешь проверить, знаю ли я их наперечет? – с улыбкой спросил Майкл.
– Говорят, человек не забывает того, о чем хоть раз прочитал, так что давай считать, что я попросту проверяю эту теорию, – вымолвил Роберт, в глазах которого вспыхнули озорные огоньки.
Майкл рассмеялся и на мгновение закрыл глаза, представляя себе книжную страничку. Один из его учителей втайне мечтал стать иезуитом, в результате граф получил всестороннее религиозное образование. Его образование вообще было весьма необычным. Отец Майкла нанимал сыну одного преподавателя за другим, и не потому, что те не справлялись со своими обязанностями, а потому, что граф не желал, чтобы сын расслаблялся.
– Гордыня, алчность, лень, похоть, чревоугодие, зависть, гнев, – перечислил Майкл и лишь затем открыл глаза.
– Что ж, твоя память впечатляет, – сказал Роберт. Встав с места, он по-хозяйски оглядел библиотеку. Спустя несколько минут Адамс снова уселся на стул с бокалом бренди в руках. Второй бокал он наполнил для Майкла и теперь подтолкнул его приятелю. – И кто же она?
– Толком не знаю, – ответил Хоторн. Чтобы вспомнить ее, ему не нужно было закрывать глаза. На ее левой щеке была крохотная родинка, словно специально устроившаяся там, чтобы привлечь внимание к ее глазам – широко распахнутым, полным чувств, которые Майкл так и не успел распознать. У нее было овальное, в форме камеи, редкой красоты лицо. Ее розовые губы изгибались в соблазнительной улыбке.