После полуночи становится жарче
Шрифт:
Возбуждение отдавалось гулкой пульсацией в его теле, член стал твердым. Запах Эмили окутал Колина, как и тепло ее тела, тесно прижатого к нему.
Он зарылся руками в ее волосы, в этот чертов пучок, который просто доводил его до бешенства, и распустил шелковые пряди. И все это время продолжал целовать, пробовать ее, проникая языком все глубже.
Его внутренний зверь начал рычать от нарастающего голода. Громче, громче…
Колин поменял позу, пытаясь прижаться к ней еще крепче. Его колено врезалось в рычаг переключения передач, но ему было глубоко плевать.
Отлично, потому что сам он сходил с ума от желания.
И Эмили это знает. Она влезала в его голову, копалась в его мыслях, видела, как сильно он ее хочет.
Боже, что в ней так на него действовало? Его тело каждый раз активизировалось, оказываясь рядом с Эмили, ему было нужно… он нуждался…
В ней.
Страсть смешалась с бурлящим в венах гневом. Поцелуй стал более жестким. Эмили тихо застонала, но не стала сопротивляться. Наоборот. Ее миниатюрные руки вцепились в его плечи.
Колина охватила эйфория. Он провел правой рукой вниз по телу Эмили, остановившись на изгибе ее груди. И начал ласкать ее пальцами, чувствуя ладонью приятную тяжесть плоти.
Тело Эмили пронзила дрожь, запах ее возбуждения разлился в воздухе.
Колин понял – еще секунда, и он возьмет ее прямо здесь, в машине, на стоянке: с одной стороны заброшенный магазинчик, с другой – дорога, полная машин.
Да что, черт возьми, с ним не так?
Он медленно поднял голову. Дыхание Эмили было сбивчивым, полные губы покраснели и стали влажными от его поцелуев. Колин облизнулся – ее вкус все еще ощущался на губах.
Черт. Он вляпался. Серьезно.
Ее волосы рассыпались по плечам. Темные как ночь. Прямые и шелковистые. Очки немного съехали с переносицы. Она выглядела так сексуально, что ему пришлось мобилизовать все способности к самоконтролю, чтобы не начать ее целовать снова.
Тише, парень. Сейчас совсем не время. Позже он останется с ней наедине и выжмет из ситуации все возможное.
Существа с натурой, как у Колина, были печально известны своими сексуальными аппетитами. Ему еще никогда не удавалось найти партнершу, которая полностью могла бы удовлетворить его желания, но док… Может, ей удастся доказать, что она и в этом особенная. Конечно, сначала надо наладить отношения, сделать так, чтобы она привыкла к нему, после чего он сможет полностью отдаться во власть своего голода.
– Так о чем я сейчас думаю, док? – Что я не могу дождаться того момента, когда увижу тебя обнаженной. Когда ты будешь лежать подо мной и выкрикивать мое имя во время оргазма.
Эмили моргнула, сделала глубокий вдох и, похоже, заметила, что до сих пор сжимает его плечи. Она резко отдернула руки и вернулась в свое кресло:
– Э-этого не должно было…
– Это произошло. – Колин пристально на нее смотрел. Наблюдал, как она пытается пальцами расчесать волосы. – И это произойдет снова. – Он вкусил ее второй раз, это только усилило его голод. Теперь он ни за что не откажется от Эмили.
Но она отрицательно покачала головой:
– Мы собираемся работать вместе, мы не можем…
–
Эмили напряглась.
– Так скажи, док, о чем я сейчас думаю? – прошептал Колин, опустив взгляд на ее блузку. Сквозь ткань были видны напряженные соски. Он хотел взять их в рот.
– Я… я не знаю, - ее руки лежали на коленях, ладони с силой сжаты в кулаки. – Я пыталась тебе объяснить, что обычно не наведываюсь в чужие мысли без разрешения.
Ага. Значит, дамочка придерживалась политики «Не подглядывай», да? Его напряжение немного спало, и через «не хочу» он поднял глаза на ее лицо.
– Хочешь сказать, что никогда не применяла свой дар на мне? – Это многое упростило бы.
Эмили отвернулась.
Ох ты, черт.
– Док?
– Всего один раз, понятно? – она повернулась к Колину, сверкнув на него зелеными глазами. – Когда ты пришел ко мне домой той ночью. Но не специально. Ты просто выдавал образы, закидывал меня своими воспоминаниями. Я поставила щиты так быстро, как смогла.
Закидывал своими воспоминаниями.
– Какими воспоминаниями? – он заскрипел зубами. – Что ты видела?
Какое-то мгновение она хранила молчание. Потом:
– Тебя. Ты был ранен и истекал кровью.
Правое плечо Колина заныло от воспоминаний о боли:
– Что еще? – Потому что он знал, что было что-то еще. Доктор все еще не смотрела ему в глаза.
– Пожар.
Колин напрягся:
– Что за пожар?
– Слушай, я просто видела горящий дом, понятно? Ты там был. Смотрел на большой белый дом, который пожирало пламя.
Пламя той ночью было таким ярким. Оранжевые всполохи. Жарче, чем в аду. И такие голодные – они уничтожили дом и все, что было внутри.
– Ты не волнуйся, - пробормотала Эмили, поправляя очки. – Я не собираюсь специально забираться в твои мысли.
Что ж, довольно убедительно сказала. Но…
– Почему бы и нет, док? Уже проделала это с кем-то и увидела больше, чем ожидала? – Неужели она залезла в мысли любовника и обнаружила, что тот совсем не такой, каким казался?
– Можно сказать и так, - уголки ее губ опустились. – Парень чуть не отправил меня в кому.
Что?
– Мне было восемнадцать, я тусовалась не там, где надо, и не с тем, с кем надо. Мне казалось, что я его знаю, могу ему доверять. Поэтому я расслабилась, сняла защиту и поняла, что чертовски ошибалась в нем с самого начала. – Она выдохнула. – После этого я решила, что для меня же лучше держать ментальную защиту как можно крепче. Я проникаю в мысли своих пациентов. И только.
Когда Колин открыл рот, чтобы задать вопрос, она произнесла:
– Они дают на это свое разрешение. Никогда не заглядываю в чужие мысли без такового. – Она сжала губы и добавила: - Конечно, если некто не проецирует свои мысли с такой силой, что я просто не могу от них отгородиться.